Медведь. Пьесы

Из-за двери доносится тихая мелодия.

Жалобный голос поет:

По приютам я с детства скитался,
Не имея родного угла,
Ах, зачем я на свет появился,
Ах, зачем меня мать родила?

А когда из приюта я вышел
И пошел наниматься в завод,
Меня мастер по злобе не принял,
Говорит, что не вышел мой год.

И пошел я, мальчишка, скитаться,
По карманам я начал шмонать.
По чужим, по буржуйским карманам
Я рубли и копейки щипать.

Осторожный раз барин попался —
Меня за руку цепко поймал,
Судья тоже не стал разбираться
И в Литовский меня закатал.

Из тюрьмы я, мальчишка, сорвался,
И опять, не имея угла,
Ах, зачем я на свет появился?
Ах, зачем меня мать родила?

МИША (подпевает). А ничего, слушай! Скажи, ты сам это делаешь?

Скулеж медведя.

Это очень даже ничего! Это мы могли бы ходить по ярмаркам, просить подаяния… как, собственно, уже и делали в девяностые годы… Я бы водил, ты бы пел… Ведь цыгане — они, мне кажется, вроде нас. Они утратили какого-то своего бога. И вот теперь этот бог сократился до медведя, которого они водят по ярмаркам. Он пляшет, они поют. И поэтому никто в России не может спокойно слушать цыганское пение. Мы понимаем, что нас это ждет, что мы сами когда-нибудь так пойдем, потому что бог наш больше не может о нас заботиться. Он сдал нашу землю в аренду, а потом еще в субаренду… Скоро мы пойдем по этой земле, ничему не хозяева, и будем петь эти невыносимые песни, которые обычно поем только спьяну, потому что у трезвого на уме, а у пьяного на языке. Ты заметил, что они все о бродяжничестве?

По диким степям Забайкалья…

Медведь подпевает.

Вот это твое человеческое лицо мне гораздо больше нравится. Жаль, что это только во время кризиса. А вот эту знаешь: «Клен ты мой опавший»…

Поют хором.

Слушай, нормально! Давай выпьем! (Берет бутылку водки, передает в ванную.) Только оставь!

За дверью бульканье, через минуту вылетает пустая бутылка.

Я же говорил — оставь! Вот жадная тварь! Ты что, остановиться не можешь?

Скулеж медведя за стеной переходит в жалобное повизгиванье.

А, черт с тобой. Ну, пой теперь. Все, что знаешь.

Из-за двери доносится «Меж высоких хлебов».

Миша подпевает.

Легкий стук в окно. Миша подходит к окну, выглядывает.

А, это опять вы?

НЕСОГЛАСНЫЙ (влезая). А вас еще не скормили?

МИША. Нет, как видите. Да и вас не взяли.

НЕСОГЛАСНЫЙ. Да, правда. Такая тоска, не представляете.

МИША. Почему?

НЕСОГЛАСНЫЙ. Ну, не то чтобы я, конечно, так уж хотел, чтобы взяли… Жена какая-никакая, дети… от другой, правда, но неважно… Но раньше они хоть как-то реагировали, а теперь вообще никак. Кажется, им не до меня.

МИША. Им и было не до вас.

НЕСОГЛАСНЫЙ. Ну, знаете… Раньше хотя бы дубинкой… Был смысл…

МИША. Да и тогда никакого не было. Что за радость, не понимаю…

НЕСОГЛАСНЫЙ. Был, не говорите. Корреспонденты приезжали, вообще какое-то ощущение жизни… А сейчас, понимаете, — вообще черт-те что. ОМОН соглашается выходить на улицы, только если мы заплатим. Мы, понимаете! За то, что они нас дубинкой!

МИША. Ну а что такого? Это же не им нужно?

НЕСОГЛАСНЫЙ. А что, нам?

МИША. А что, им?

НЕСОГЛАСНЫЙ. Ну, знаете… А что это у вас караула больше нет?

МИША. Гастарбайтеров выслали, а наш устал.

НЕСОГЛАСНЫЙ. Ну да, я так и думал… Как-то они вообще все стали делать спустя рукава. И хватают-то все больше своих…

МИША. Это как раз понятно. Когда они хватают ваших, они сразу получаются сатрапы, а когда своих — они сразу ангелы. Им сейчас важнее быть ангелами. Сатрапами хорошо, когда денег много.

НЕСОГЛАСНЫЙ. И что нам делать?

МИША. Ну, если у вас есть стратегическая цель — чтобы они схватили… то лучше всего, наверное, как-то влезть в систему и сильно провороваться. Тогда, может быть, возьмут. Или влезть и провороваться слегка — тогда возьмут точно. Я заметил — они сейчас берут в среднем за миллион.

НЕСОГЛАСНЫЙ. Не больше?!

МИША. Нет, больше — начинаются уже неприкасаемые. Так что в систему, и вперед.

Вбегает Алик.

АЛИК. Дяденька диссидент, возьмите меня!

МИША. Ты почему не на Селигере?!

АЛИК. Я сбежал, пап, дураков нету кроссы бегать за спасибо. Дяденька диссидент, возьмите меня, пожалуйста. Я теперь тоже диссидент.

НЕСОГЛАСНЫЙ (Мише). Это ваш?

МИША. Мой, да.

АЛИК. Представляете, они столько обещали и так кинули! Они обещали, что шестерки будут