Пошли, господа.
Все действующие лица, включая подсадку в зале и телеведущего, выходят на авансцену. Идеальным был бы вариант, при котором на сцену поднимается как можно больше народу. Если в зале останется один храпящий, авторы почтут свою цель достигнутой.
Исполнение колыбельной сопровождается зажиганием свечей, размахиванием зажигалками, какой-нибудь праздничной игрой света, рождественским снегопадом или иной театральной условностью, первой за весь вечер. Создается ощущение полного праздника, чуть ли не детского утренника, и оркестровка колыбельной должна быть самая торжественная. По замыслу автора, это блюз, с большими саксофонными соло, с громким, но мягким звуком, причем каждый главный герой поет по куплету. Здесь театру предоставляется возможность устроить апофеоз театральности, которая так беззастенчиво попиралась на протяжении всей пьесы.
В качестве колыбельной автор советовал бы использовать американскую песенку Кивеса и Шварца «Dona, dona» в записи группы Михаила Фейгина или «Колыбельную» Михаила Щербакова 1982 года с его первого альбома:
Спит Гавана, спят Афины, Спят осенние цветы, В черном море спят дельфины, В белом море спят киты. И подбитая собака Улеглась под сонный куст, И собаке снятся знаки зодиака, Сладковатые на вкус. Тарарам-па, гаснет рампа, Гаснет лампа у ворот. День уходит, ночь приходит, Все проходит, все пройдет. Путь не длинный, не короткий, Посвист плетки, запах водки, Кратковременный ночлег. Скрипы сосен корабельных, Всхлипы песен колыбельных, Дальний берег, прошлый век. И висит туман горячий На незрячих фонарях, И поет певец бродячий О далеких островах. О мазуриках фартовых, О бухарской чайхане, И о грузчиках портовых, И немного — обо мне, И о том, что кто-то бродит, Ищет счастья — не найдет, И о том, что все проходит, Все проходит, все пройдет. Век прошел — у нас все то же, Ночь прошла, прошел прохожий, Путник дальше захромал, Смолк певец, ушла собака… Только знаки зодиака Да дождинок бахрома. Впервые за всю пьесу опускается занавес — расписной, в райских птицах, снежинках, облаках, цветах и листьях.
1998
Ставка
Трагедия в одном действии
Пьеса написана в соавторстве с Максимом Чертановым
Действующие лица: АЛЕКСЕЙ.
АНАСТАСИЯ.
ПОЛКОВНИК НКВД.
СОЛДАТ.
ПЯТЕРО В ФОРМЕ.
ОДИН В ШТАТСКОМ.
ЗРИТЕЛИ.
Действие происходит 15 июля 1941 года под Ленинградом и основано на действительных событиях.
Полная темнота в зале. Светлое пятно на сцене, перед занавесом.
ПОЛКОВНИК НКВД (говорит, стоя на авансцене и обращаясь в зал). Все здесь?
Пауза.
Значит, довожу имеющееся. Это дело государственное. Государственное! Всем смотреть в оба. Так, чтобы муха мне тут не пролетела. Каждое слово, каждое движение, кто как посмотрел. От этого зависит… много чего зависит. Нечитайло!
ГОЛОС ИЗ ЗАЛА. Я!
ПОЛКОВНИК. С него глаз не спускать. Какие знаки подает, как реагирует, все фиксировать. Будет что писать — отбирать немедленно. Будет нападать или что — пресекать вплоть до полного. В другом случае себя не обнаруживать. Рюхин!
ГОЛОС ИЗ ЗАЛА. Я!
ПОЛКОВНИК. С ней то же самое. Как повернулась, как села. Если чего пропустишь, потом не жалуйся. Всем смотреть! Каждое слово слушать. Вы не дети, я не нянька. Время сами знаете какое. Тут такое может быть, что костей не найдут. Теперь слушать всем, я зачитываю сопроводительное. Это то, что на них прислано. (Раскрывает красную папку.) Так, история болезни. Муромский Алексей Петрович, 1901 года рождения, из служащих, беспартийный, до марта 1937-го инженер завода имени
