Когда, бывало, в годы оны (хоть что сменилось с этих пор?) заболевали фараоны болезнью грустною «запор», – начальник стражи, скорбью ранен, придворных кликал лекарей: один был скромный египтянин, другой – заносчивый еврей. Охрана, склонная к садизму, ввела несчастных в тронный зал, и египтянин молвил:
– Клизму!
– Кому? Не мне ли? – царь сказал.
– Тебе, – ответил врач. – Кому же?
– Ах так?! Казнить его скорей!
Но фараону стало хуже, и к трону призвал был еврей. Еврей привык к феодализму и понимал закон в стране. Он осторожно молвил:
– Клизму.
– Кому? Не мне ли?!
– Что ты, мне!
Царь оценил его идею, велел внести большой клистир, его поставил иудею, и наградил, и отпустил. Когда еврею ставят клизму – легчает лидеру слегка. Я рассмотрел сквозь эту призму закрытье «Cool» и «Молотка».
Замечу ради политесу: не так уж сильно мы грешим. У нас всегда карают прессу, когда вопрос неразрешим. Когда случился ад в Беслане, страна желала громких дел. Силовиков тогда не сняли, но Раф Шакиров полетел. Как за Басаевым ни рыскай, Басаев до сих пор не взят – за это платится Бабицкий, его тиранят и язвят. Какой у нас еще вопрос там смущал умы родной земли? За ситуацию с «Норд-Остом» Бориса Йордана смели… В «Парламентской газете» Котов смещен с привычного поста – по представленью патриотов, чья голова полупуста… В родной реальности несладкой опять переворот в гробу: теперь ведут борьбу со взяткой, но безуспешную борьбу. Решив с чиновничеством сладить и не управившись чуток, хотят из памяти изгладить журналы «Cool» и «Молоток». И не сказать, что я балдею. Такой исход привычен мне. Поставят клизму иудею – и полегчает всей стране.
«Cool girl» – журнал предельно пошлый, подобный глянцевой звезде; еще до Чайки, в жизни прошлой, я говорил о том везде. Но мне забавны эти прятки, пальба в пространство «молока». Ужель в стране исчезнут взятки, когда не станет «Молотка»? Зачем пускать по прессе сдуру родной асфальтовый каток? Мне странно, что прокуратуру так возбуждает «Молоток». Увидят два фривольных вида, оценят женские тела – и возбуждается Фемида, и возбуждаются дела… Но может быть, на самом деле уместна с прессою вражда, и сути мы не углядели, и роль закона нам чужда? Глядишь, закрытие «Кулгерла», к какому я давно готов, возьмет коррупцию за горло, раскроет тайну «Трех китов»… Разоблачит бюджет хреновый и новый выстроит бюджет закрытие «Российской», «Новой» и «Независимой» газет. Я не приветствую посадку – возможен мягкий вариант. Пускай на смену «Коммерсанту» придет газета «Комендант» – писать о позитиве всяком, бороться типа с нищетой, и можно тоже с твердым знаком – как символ твердости крутой. Все знают высшие мессии, а нам, глядишь, и невдомек, какой настанет рай в России, когда закроют «Огонек».
Конечно, этому закону страна подвластна не всегда…
Но ведь легчало фараону?!
Несите клизму, господа!
ЦХИНВАЛЬСКИЕ ЧЕЛОВЕЧКИ
Вот ракета пролетает над напрягшимся Цхинвали, и грузины восклицают: «Это русские стреляли! Мы расспросим миротворцев, что на Рокском перевале. Эта наглая проделка им понравится едва ли».
Им российская на это отвечает сторона: «Нет, не наша то ракета и не наша то вина. Мы по вашему селенью не стреляли ни хрена. Это вы стреляли сами. Вообще идите на».
– Нет, – ответствуют грузины, попивая цинандали. – Мы докажем, мы докажем, что ракету вы взорвали! График вылетов последних предъявите, генацвале, а потом уже и врите, как охотник на привале.
Отвечают россияне, усмехаясь тяжело: «Вы ракету предъявите – хоть обломок, хоть крыло. Без ракеты, извините, ваши доводы – фуфло. Может, это ваша бомба? Может, это НЛО?»
– Нет, – в ответ шумят грузины. – Вы стреляли в нас, и точка! От ракеты не осталось ни обломка, ни кусочка. Что ты, хищная Россия, раскудахталась как квочка?! Из-за вас у нас Цхинвали – как пороховая бочка.
Так и спорят два народа, прежде жившие в любви: «График вылетов к осмотру!» – «Нет, ракету предъяви!» – «Это гнусные поклепы!» – «Это бизнес на крови!» И плечами миротворцы пожимают: се ля ви.
Предлагаю легкий выход: раз в течение недели мы виновников обстрела обнаружить не сумели, потому что мы в конфликте и у нас другие цели, – пусть виновником назначат НЛО, на самом деле.
Мир искал их где угодно и нигде не узнавал – а они избрали базой славный Рокский перевал, и спустилась их ракета, и устроила привал – и при этом, слава богу, никого не наповал.
Вообще сейчас стабильность, от вражды устали все мы – а на этих человечков хорошо списать проблемы, так что в августе текущем и в ближайшем сентябре мы всех виновников отыщем – оппоненты будут немы!
В Ингушетии стреляют, разумеется, они. Оппонентов отравляют, разумеется, они. Иностранный наблюдатель скажет: «Ладно, не гони!» – но холодная Европа нам не верит искони.
Из-за этих человечков прозябали мы в развале. Человечки убивали, человечки воровали. НТВ они открыли (и они же закрывали). А теперь они стреляют по окрестностям Цхинвали.
Наша бедная планета – их давнишний полигон. Всюду бродит человечков инородный легион. Вот и мне один достался, влез в мобильный телефон – и сомнительные вирши мне диктует тоже он.
ПРАВОПРАВИЛА
Постыло жить – в глуши, в Москве хоть… Житье – обуза, а не дар. О, как мне хочется уехать в веселый город Краснодар! Он уважать себя заставил не лютой яростью в труде, а сводом православных правил, придуманных ГИБДД. Их, как и заповедей, десять. Их будет знать любой патруль. Водитель должен крест повесить себе на грудь, садясь за руль. Когда машина закипает, молитву кротко сотвори. Когда дорогу уступают – сигналом поблагодари. А пешим всем необходимо простое правило блюсти: увидя, что спешит водила, его смиренно пропусти. Захочешь перейти дорогу – перекрестись, и в добрый путь! Я б эти правила, ей-богу, хотел внедрить когда-нибудь в Москве, в Саратове и Нижнем, в Самаре, далее везде… «Диктуется любовью к ближним», – добавило ГИБДД.
Я тоже веру уважаю. Я без нательного креста уже давно не выезжаю в родные дачные места. Кругом летят такие джипы, вовсю разбрызгивая грязь, а в них сидят такие випы, что ездишь только помолясь. Когда ж меня своим приказом внезапно тормозит ГАИ, – как грешник, вспоминаю разом все прегрешения свои. «Спешите?» – спросит грозный витязь. «Но мне казалось – я тащусь…» – «Когда вам кажется, креститесь», – промолвит он. И я крещусь. Когда-то, помню, спорил сдуру – теперь, уже без лишних драм, покорно достаю купюру, привычно жертвуя на храм. Я стал водитель православный, везде – в столице и в глуби – осуществляя принцип главный: смирись, терпи и всех люби. А что, вы скажете – неправ я? Пройдя сквозь несколько горнил, я б этот кодекс православья у нас на все распространил. Смиренье красит человека, будь старый он иль молодой. Идя к чиновнику из жэка – кропи себя святой водой: а то ведь всяческая нечисть с улыбкой хищной на устах, на первый взгляд очеловечась, сидит у нас на всех постах… Крестись движением знакомым, просясь под Божий патронаж. Идя на встречу с военкомом, тверди сквозь зубы «Отче наш». Поскольку Русь – замечу снова – отторгла нравственный прогресс, смиренно пропускай любого, кто мчит тебе наперерез. Молись, купив себе сарделек, и «Слава богу!» повторяй. Когда ж, допустим, смотришь телек – какой настал повсюду рай, – крестись при этом раз по сорок, читая вслух стихи псалма, и может статься, душный морок не тронет твоего ума.
Нехитрым обращеньем этим мне вправить хочется мозги не только взрослым, но и детям, веселой
