любишь на роток, а я его использую иначе?
Спецслужба дорогая, пью за нас, за наше сходство. Выражусь короче: мы родились с тобою в темный час, в холодный вечер самой долгой ночи. Не стану проливать на нас елей, не развожу привычные кажденья – но факт, что мир становится светлей буквально после нашего рожденья. В окне цветут морозные цветы, но день продлился – значит, лето скоро! Кто этот свет приносит – я иль ты? Конечно, ты. Я уступлю без спора. Я стар, а ты все так же молода. Мне кажется, для моего же счастья с тобой не надо спорить никогда, а лучше бы и вовсе не встречаться. Нам в день один родиться привелось под матовым, ущербным лунным диском, – но думаю, что жить нам лучше врозь, как типа близнецам в кино индийском. Не говорить. Не спорить ни о чем. Пока я не больной и не убитый, хочу я быть с тобою разлучен, как памятные с детства Зита с Гитой. Я как-нибудь стерплю разлуки боль, ничем тебе по жизни не мешая… Поздравить наконец тебя позволь. Что мне сказать тебе? «Расти большая»? Но ты и так, сказать не премину, на зависть всем другим спецслужбам в мире, давно уже размером со страну, а если с резидентами, то шире… Какое счастье – жить в такой стране, в такой большой, родной каменоломне…
Будь весела. Не думай обо мне – и, если можно, адреса не помни.
АНТИКРИЗИСНОЕ
Проснись, поэт, твой пробил звездный час. Востребован Отечеством твой гений – ты должен сформулировать для нас словарь эпохи кризисных явлений. Ты призван до читателя донесть напор синонимического ряда: нет кризиса. Точнее, кризис есть, но не у нас, а там, где так и надо. И правда, пусть сограждане проспят все, чем пугают с интернетных лент нас. Везде распад – у нас недолгий спад, задержка, небольшая турбулентность. Ревизия, как Кудрин пробасил. Полезная, хоть горькая, настойка. Проверка связи, встряска, проба сил, ученье, тренинг, тонкая настройка. Подобное смягченье – не порок, а старая, проверенная школа: не ураган, а легкий ветерок. Не ветерок, а пух от уст Эола. Ей-богу, журналист, не паникуй, не нагнетай, не пользуйся минутой. Все ждут спасенья. Все получат буй, спасательный, старательно надутый. От юноши до деда-старика, от девы до старухи – всех прикроем. Хоть никакого кризиса пока в России нет, но кризис под контролем. Есть закрома у нас и погреба, запасцы есть, и кстати, с Новым годом! Нет кризиса, но с кризисом борьба уже идет в России полным ходом. Пускай кусает локти целый свет, на наше процветание окрысясь: нет кризиса. Такого слова нет. Есть гнозис, стазис, фюзис, но не кризис. Открой словарь старинный, о певец: иметь его положено поэту. Есть «кресло», «кречет», «криво», наконец, есть критика, гляди, а «кризис» – нету. Отсутствует, невидимый, как фронт: пускай ярится западная свора! А что же есть? К примеру, есть Стабфонд. Хоть и его уже не будет скоро.
Наш облик свеж, как яблоко ранет. Синонимы! Не зря же я искал их. У нас и безработицы-то нет, а есть приятный отпуск для усталых. Пускай поверит даже средний класс, который в кризис ткнулся лично мордой, что нет и девальвации у нас: у нас хотя и маленький, но твердый. Тут нам дефолтом изредка грозят – пускай таких пугателей осудят. Не будет так, как десять лет назад! Гораздо хуже – да, но так – не будет. Когда ж долги, а вслед неплатежи на нас повиснут тяжким ожерельем, так ты, поэт, согражданам скажи, что это мы сразились с ожиреньем: не то чтобы бюджета нет у нас (а то народ сочтет себя задетым) – но нацпроект по приведенью масс к комплекции премьера с президентом.
Довольно ты, поэт, народ пужал. И так-то позитива кот наплакал. Ведь можно, например, сказать «пожар», а можно, например, «бенгальский факел». Когда-то, пару сотен лет назад, ты исходил смятением и злобой – а водною феерией назвать не хочешь наводнение? Попробуй! Пусть кто-то это кризисом зовет, а я сегодня выражусь жеманней: нас накрывает дивный орган тот, что для мужчины есть предел желаний. Друзья-поэты! Это шанс блеснуть. Я верю, мы его не провороним: ведь как волшебно изменилась суть, едва нашелся правильный синоним! Отвергнем же наследие отцов и заново начнем, без промедленья. Подумаешь! Ведь смерть, в конце концов, – всего лишь прекращенье потребленья.
ДАЙТЕ ДВЕ!
Поистине устами Таджуддина глаголет ныне истина сама. Мне эта мысль и раньше приходила, но я боялся, что сошел с ума. Я тоже посчитал необходимым здесь править лет хотя б по двадцати… Ведь не могли ж мы вместе с Таджуддином в одну и ту же сторону сойти! Период полномочий завышая, мы б поступили проще и верней. Страна у нас действительно большая. Здесь надо долго жить, сказал Корней[11]. Чтоб попросту объехать все просторы, нужны мафусаиловские дни: чтоб в первый год при этом слушать стоны, а после – благодарности одни, чтоб выходить на каждом полустанке, как подобает первому лицу, есть огурцы из трехлитровой банки (сперва охране дав по огурцу), задумчивым патриархальным жестом благословлять пейзаж, сливаясь с ним, о детях говорить с народом женским, а о рыбалке, сдержанно, – с мужским, с ликующим военным – о матчасти, с конем – о разведении коней… Да как и дать стране набраться власти, коль не вседневным странствием по ней? Как сделать нашу Родину единой, когда у ней ни в чем согласья нет? Тут в Эрмитаже под любой картиной остановиться – нужно восемь лет, а чтоб страну с заката до востока собою сшить – на карту посмотри! – тут мало и пожизненного срока. Тут надо два, а может быть, и три. А тут еще врагов мочить в сортире, а тут еще рожает Бахмина… Вон мэр Лужков не может за четыре Москву понять, а ежели страна?! Здесь нужен ум особого охвата, чтоб это все однажды не проклясть. Товарищи, послушайте Талгата, боритесь за пожизненную власть!
А чтоб не дать досадному пробелу испортить триумфальные дела, тут надо вникнуть в каждую проблему, какою бы проблема не была, от Красноярска до Железноводска, от русских ликов до жидовских морд… А просвещенье? А животноводство?! В животноводстве ногу сломит черт! Задумайся, любезный современник: тут от законов лопнет голова, тут чтобы просто заработать денег, потребен срок, а может быть, и два! (А так как Русь устроена жестоко – для Запада она страна-изгой, – то вместо одного такого срока здесь можно получить совсем другой.) Чтоб все постичь и не попасться сдуру, чтоб ничего с размаху не менять, чтоб вникнуть в нашу русскую натуру и чтоб природу русскую понять, чтоб объяснить, как выживаем все мы, растим детей, порой содержим баб, чтоб постигать налоговые схемы на примитивном уровне хотя б, да чтобы просто в нашем автопроме хоть как-то разобраться напролом – тут надо ничего не делать, кроме, и думать лишь про этот автопром… Успеет облысеть любой двуногий и сморщиться, как Леонид Ильич, пока дойдет до нанотехнологий, – а их и за три срока не постичь!
Короче, чтоб Отчизна понимала (хоть в этом разобрался бы и еж) – пожизненного срока тоже мало. Бессмертие, товарищи, даешь! Чтоб все свои проблемы мы решили и сделались заслуженно крепки, чтоб всем старухам выдать по машине, а всех детей облобызать в пупки, чтоб время уделить спортивным играм и вдуматься в налоговую нудь, пообниматься с осетром и тигром, домучить Киев, Грузию вернуть, прибрать контроль над всем сырьем несметным, преодолевши кризис не один, – тут надо быть практически бессмертным. Пусть молится об этом Таджуддин, и лама, и задумчивый Берл Лазар, и РПЦ с главою во главе – чтоб всем властям у нас вручалась разом жизнь вечная.
А лучше даже две.
НЕКРАСОВСКОЕ
Москва прибабахнута легким морозом. Газон под ногами хрустит, как стерня. Топ- менеджер, занятый частным извозом, в московскую школу подвозит меня. Покуда в финансах царит неизвестность (весь мир не ответит, какого рожна), в детей я вбиваю родную словесность, а пресса уже никому не нужна. Напротив былые работники банка таскают пахучие с хлебом лотки: им служит оплатой ржаная буханка – деньгами сегодня платить не с руки. А вот и юристка, расставшись с конторой, дубленку сменив на искусственный мех, идет крановщицей на стройку, с которой погнали домой гастарбайтеров всех. Естественно, кризис – большая проверка, но русским любая работа легка: я вижу, как два обаятельных клерка несут продавать папиросы с лотка… В лесу раздается топор дровосека: то бывший тимбилдер спасает семью. Семья-то большая! Лишь два человека еще не теряют работу свою.
