— А! — воскликнула Оля.
— Теперь вы понимаете, почему я не могу сказать вам, где Борис?
— Да, кажется, понимаю…
— Судя по тому, что вы рассказали мне об изменившихся деньгах, об олеографиях в квартире Бориса, о найденных в его шкафу вещах, мы имеем дело с завершением девятнадцатого или самое позднее, началом двадцатого столетия. Но с какой картой из множества? Магия — это и есть наша игла. Она способна проникать сквозь слои Времени, замыкая их через измерение Эрида. Однако это не означает…
— Что такое измерение Эрида?
Кремин усмехнулся.
— Ну, точно этого вам никто не скажет… Это одно из высших измерений континуума. Оно каким-то образом изначально связано с психикой…
— С духовным миром?
— С духовным миром, если угодно.
— И Борис сейчас там… В этом духовном прошлом?
— Нет, не в духовном. В самом что ни на есть реальном… И боюсь, далеко не безопасном.
Оля вскочила. Бокал на столе опрокинулся, янтарная капелька перекатывалась внутри.
— Так что же вы сидите! Нужно вытаскивать его оттуда!
Владелец кинотеатра только развел руками.
— Я не могу.
— Конечно, вы можете…
— Нет. Во-первых, я не знаю, где это, на какой из карт Тонгра. Я даже точной даты не знаю. Но если бы и знал, не смог бы попасть туда.
— Почему?
— Потому что это не в моих силах. Достаточно вам такого ответа?
— А я?
— Что — вы?
— Может быть, я смогу?
Под пристальным взглядом Кремина Оля опустила глаза. Проникнуть сквозь Время, сквозь все эти запутанные варианты и слои — ей, самой обыкновенной девушке? Она и объяснения владельца кинотеатра если и поняла, то больше при посредстве женской интуиции.
Следующие слова Кремина прозвучали для нее очень неожиданно.
— Вы его любите?
В первый момент она даже не поняла, о чем он спрашивает, потом поняла и удивилась. Но вопрос задан, и нужно ответить…
— Да, — сказала она.
Изучающий взгляд владельца кинотеатра по-прежнему не отпускал ее. Казалось, Кремин взвешивает какие-то неверные шансы.
— Я должен был догадаться…
— О чем?
— Должен был догадаться, — повторил Кремин, — когда вы рассказывали о пауке. Да, паук… Не исключено, не исключено…
— Что не исключено?! — чуть не закричала Оля.
Кремин будто проснулся.
— Оля, я не могу сказать вам прямо сейчас. Чтобы знать, я должен убедиться… Мне придется просить вас…
— Да хоть о чем просите, если это поможет Борису!
— Гм… Не так это легко… Оля, вы позволите мне подвергнуть вас эксперименту?
— Позволю.
— Не спешите. Такие эксперименты бывают… Не вполне безобидными. А вдобавок он может оказаться и бесполезным! Я ничего не обещаю.
— Я согласна.
— Хорошо, тогда начнем.
Вновь покинув свое место за столом, Кремин передвинул одно из кресел и поставил его между двумя странными устройствами на шестиугольных столиках, интриговавшими Олю и Бориса еще тогда, после фильма. Конструкция справа от кресла состояла из сложных призм, зеркальных многогранников и других стеклянных и металлических деталей, отражавших и преломлявших свет в беспрерывном движении — они крутились и качались на изогнутых осях, сновали по миниатюрным блестящим рельсам. Источником же света служил прозрачно-желтый кристалл, медленно вращавшийся на вертикальной оси над центральной полусферой, заключенной в эту зыбкую оптическую клетку. То, что находилось слева от кресла, выглядело намного проще, но оттого еще загадочнее. Хрустальный шар, в котором вспыхивали и гасли голубые искры, висел в воздухе. Под ним на невысоком треножнике стояла овальная чаша, сделанная из бронзы или похожего на нее металла. Из-за висящего довольно низко шара Оля не могла увидеть, пуста ли чаша или в ней что-то есть.
— Сядьте сюда, — сказал Кремин, и Оля уселась в кресло. — Вам удобно?
— Да.
— Закройте глаза. Расслабьтесь и сосредоточьтесь.
— На чем сосредоточиться?
— Это не имеет значения. Главное, чтобы вы думали о чем-то одном. Неплохо, если вы будете мысленно напевать какую-нибудь привязчивую песенку… Но не принуждайте себя, не напрягайтесь. Если отвлечетесь ненадолго, ничего страшного. Вы готовы?
— Наверное, готова.
— Начинайте…
Оля закрыла глаза.
12
Let’s all get up and dance to a song, that was a hit before your mother was born…
Эту песню «Битлз» Оля выбрала, она повторяла ее снова и снова…
В темноте.
Вернее, она прокручивала эту песенку в памяти так, как ее исполняли сами «Битлз», слышала хорошо знакомую музыку. Но вот
Как только она закрыла глаза, ее слуха достигло нарастающее гудение справа. И чернота с правой стороны уступала место разрастающейся красной пелене. Так бывает, если на лицо человека с закрытыми глазами направить яркий луч света. Оля представляла, как раскручиваются до предельных оборотов зеркальные многогранники и призмы на осях, как наливается желтым свечением и ослепительно сверкает кристалл в центре.
Though she was born a long long time ago…
Пустота, существовавшая где-то на периферии сознания Оли (возможно, те комнаты, где раньше прятался
Эта волна принесла с собой боль. Первые уколы, как от электрических импульсов по всему телу, были только лишь неприятными и не предвещали того урагана, болевого тайфуна, который застиг Олю мгновения спустя.