Восемь человек, включая Лона, со скорбными лицами стояли над могилой Белла. Вчерашняя решимость продолжать операцию, пришедшая с выздоровлением Мортона, покинула Флетчера. Мортон был жив, но Белл — мертв. Что случится со следующей жертвой недуга?
Капитан размеренно заговорил, свинцово роняя слова:
— Трое суток, отпущенных нам на проведение операции, истекли. Остались четвертые — резервные. Приказываю: продолжать до двадцати двух часов… То есть до темноты. И тогда, независимо от результата, вызываем вертолет с базы туда, где мы будем, не дожидаясь выхода в безопасную точку.
— И независимо от того… — Мортон не договорил, но Флетчер понял его:
— Болезнь способна внести коррективы в наши планы. Мы можем только молиться, чтобы этого не произошло.
Лон продолжил вести Линдса, О'Тулла, Брауна, Джайлза, Кейсиди, Мортона и Флетчера по следам английской группы. Даже несмотря на смерть Белла, на лицах солдат не было обреченности. Теперь они знали, что спасение возможно.
И снова следы указывали на причудливую траекторию движения англичан, которые ни с того ни с сего сворачивали там, где это как будто никакой необходимостью не диктовалось.
— Меня поражает вот что, — сказал Мортон капитану Флетчеру. — Мы давно миновали этот… Оборонительный пояс, что ли… Мины, ловушки… Но до сих пор не встретили ни одного вьетнамца. На нас никто не пытается напасть, от нас никто не убегает.
— Думаю, если бы они были рядом, но прятались, Лон бы расшифровал их, — подтвердил капитан.
— Этот район словно вымер. Но не вымер, ведь и трупов нет.
Но буквально следующая минута опровергла постулат Мортона. Браун едва не споткнулся о труп коренастого темнокожего человека в сине-зеленой одежде, лежавший лицом вверх. Причину его смерти нетрудно было угадать. Правый глаз застыл темно-красным выпуклым полушарием, левый лопнул из-за избыточного давления крови, и чаша его орбиты напоминала параболоид некоего зловещего локатора.
— Он из этнической группы кор, — определил подошедший Лон. — Вот их тропа, совсем недалеко селение. Но я не слышу ни единого звука.
— Идем туда, — решил Флетчер.
— Зачем? — удивился Линде. — Англичане прошли севернее…
— Выполняйте приказ, сержант.
Селение кор оказалось небольшим — около двадцати построенных на сваях, крытых банановыми листьями хижин. В хижинах обнаружилась незамысловатая утварь, запасы съедобного корня цюутиуп, риса, воды и даже старый американский радиоприемник без батареек. И нигде ни души. Жители ушли так поспешно, что ничего или почти ничего не взяли с собой.
На вытоптанном круге в центре селения, предназначенном для костра, валялась доска с непонятной надписью, вкривь и вкось нанесенной грязно-зеленой растительной краской. Мортон попросил Лона разобрать написанное.
— Это не так-то легко, — сконфузился проводник. — Язык кор сильно отличается от нашего, и алфавит у них свой. Они придумали письменность недавно, в пятьдесят девятом. Попробую… — Лон взял доску и наморщил лоб, всматриваясь в каракули. — Са пам гук… Что-то о лесе и о еде… Не понимаю. Но вот смысл окончания совершенно ясен. «Уходи, иначе умрешь».
— Что-то похожее мы уже читали при входе в зону, — заметил Браун.
— Да, но там надпись дублировалась на английском, чтобы отпугнуть чужаков, — сказал О'Тулл. — А это, видимо, предупреждение для своих. Интересно, когда они покинули деревню — до появления англичан или после?
— После, — безапелляционно заявил Мортон.
— Почему вы так думаете? — спросил капитан Флетчер.
— А это одна из наших загадок. Почему англичане так петляли по лесу? Да потому, что, когда они здесь проходили, тут было полно дикарей. И чтобы избежать встречи с ними, англичанам приходилось делать круги и зигзаги, иногда даже возвращаться…
— Похоже, что так, — произнес Флетчер. — Но что заставило дикарей убраться? Вспышка болезни, эпидемия? Именно здесь — полагаю, у них нет радиосвязи?
— Здесь нет трупов, — сказал Мортон. — Мы нашли только один. Впрочем, это ничего не значит. Они могли успеть похоронить умерших.
— У них есть связь, — сказал Лон. — Это не радио. Вы слышали об африканских тамтамах? Их послания разносятся далеко, а каждая деревня передает еще дальше, для следующей. Похожей звуковой связью пользуются и кор. Из охваченной эпидемией деревни сигнал тревоги могли передать для всего района.
— Значит, они знают, что это за болезнь, и боятся ее? — пробормотал Флетчер.
— Не обязательно, — пожал плечами Мортон. — Если люди умирают один за другим, этого достаточно, чтобы перепугаться, сэр.
— Гм… Ну хорошо, здесь нам больше нечего делать. Вернемся на след англичан.
След вел уже в такие дебри, что парни не переставали чертыхаться.
— Если эти англичане хотели попасть в определенное место, — жаловался Кейсиди, — почему не долетели туда на своем вертолете, дьявол бы их побрал…
— Потому, что траекторию вертолета все-таки можно засечь, — разъяснил Линде. — И они не могли не считаться с этим. Нашим друзьям, по-моему, не улыбалось принимать гостей.
Выбравшись из чащобы, парни зашагали по размокшей глинистой почве, поросшей редкой рыжей травой, между большими деревьями, в дуплах которых виднелись черные наросты смолы.
Пока они вязли в мокрой глине, Лон ушел вперед. Мор-тон собирался позвать его — все должны быть на виду, — и в этот момент раздался душераздирающий вопль проводника:
— Кхон! Кхон! Ньань!
Всегда невозмутимый Лон мчался назад с искаженным от ужаса лицом, размахивая руками и позабыв английский язык.
У ног капитана Флетчера он рухнул на колени:
— Не ходите туда… Там — царство смерти, смерть, смерть… Вы все умрете там… Мы все умрем…
Флетчер оттолкнул его и ободряюще подмигнул морским пехотинцам.
— На царство смерти не мешало бы взглянуть, господа.
Он пошел первым. С открытого возвышения парни увидели деревню — скопление плетеных хижин с крышами из коричневых плотных листьев дерева трун гуан. По размерам эта деревня значительно превышала ту, что была оставлена жителями. И по населению, видимо, тоже… Если судить по сотням трупов, валявшихся там и тут.
— Вот где началась эпидемия. — Флетчер невольно перешел на полушепот, но тут же возвратился к обычному тону: — Давайте-ка побыстрее убираться отсюда. Что бы ни вызывало болезнь, концентрация этой гадости здесь особенно высока. А по поводу англичан…
Он умолк, потому что из дальней хижины послышался слабый, но абсолютно отчетливо различимый, исполненный страдания голос, повторявший по-английски:
— Помогите… Помогите…
Акцент (вернее, характерное интонирование) безошибочно указывал на европейца или американца, да и с какой стати вьетнамец стал бы звать на помощь по-английски?
Линде рванулся вперед. Мортон придержат его.
— Стоп, сержант. Пойду я один. Болезнь не убила меня раньше, не убьет и сейчас.
— Вы мой командир, сэр, — осклабился чернокожий здоровяк, — так что сегодня моя премьера. Первый случай, когда я не подчинюсь вашему приказу. По возвращении можете меня расстрелять.
Лейтенант стоял перед Линдсом, словно на поединке.
— Как угодно. Это ваша шкура, сержант.
— Остальным охранять периферию! — отдал команду Флетчер. — Чтобы и мышь не пропустить ни туда, ни обратно!
Мимо плачущего Лона Мортон и Линде быстро зашагали к хижине. Боковым зрением лейтенант не сразу
