— Выгнала бы? — поинтересовалась я.
— Спрашиваешь! — воскликнула Светка.
— Даже после семнадцати лет брака, с двумя детьми? — уточнила я.
В телефонной трубке повисло молчание.
— Ну? — через пару секунд спросила я. — Что ж ты затаилась?
— Думаю, — нехотя ответила Светка.
— Сложновато поставить себя на Машкино место, верно?
— Не просто, — процедила Светка.
— Хотя бы потому, — продолжала я, — что мы там никогда не были...
— Но все равно! — еще пыталась трепыхаться Светка.
— Что «все равно»? — вздохнула я. — Ну вот, что «все равно»?
— Ну-у, — заныла Светка, — нельзя же та-ак...
«Та-ак» означало «молча, безропотно, поникнув головой».
— Посмотри вокруг, — предложила я, — и ты поймешь, что можно. И даже преотлично.
Вы обратили внимание? Мы поменялись со Светкой ролями. В юности революционеркой в нашем дуэте числилась я. Светка же всегда притормаживала меня. Мол, не все так просто в жизни, не надо гнать лошадей и тому подобное. Прошло всего каких-то пятнадцать лет, и мы поменялись местами. Я наконец-то поняла, что, действительно, все не просто и вправду никогда не следует торопиться. А вот Светка, насмотревшись этой жизни в разных ее проявлениях, почему-то несколько осатанела, и теперь порой мне стоило немалых усилий, чтобы вести с ней беседу в спокойном тоне.
— И Маруся как раз тот самый человек... — продолжала размышлять я.
— Десять против одного, — перебила меня Светка, — что она ничего делать не будет.
— Ты что, не слушаешь меня? — удивилась я. — Я тебе о том же самом толкую. Тебе не с кем спорить.
Мы немного помолчали.
— Так ты будешь звонить ей или как? — спросила наконец Светка.
— Буду, — ответила я. — Подожду еще немного и позвоню. Где-нибудь через недельку.
— Не поздно? — усомнилась Светка.
— У нее Петя только послезавтра возвращается. Думаю, Маруся ничего решать для себя не будет, пока не увидит его.
— Можно подумать, — пробурчала Светка, — что-то новое ей откроется, — помолчала и внезапно сказала: — Блин! Я бы не простила измену, вот честно! А ты?
— Я? Не знаю. Да и что такое измена?
— Скажи, что такое измена?
Я помешала сахар в своем капучино и взглянула на Димку.
— Что это с тобой? — удивился он.
— Ответь на вопрос, тогда расскажу, — пообещала я.
— Измена, — он рассеянно оглядел зал, — это... — взгляд его уперся в точку где-то у меня за спиной, — это когда... — на его лице появилась гримаса отвращения, — это когда тебя застукают.
— Уверен? — Я рассмеялась.
— Как никогда, — он перевел взгляд на меня, в глазах его светилась мука, — потому что именно сейчас это произойдет.
— Что? — переспросила я и тут же где-то в области своего левого уха услышала сладкий голосок:
— Добрый вечер.
Я обернулась. Рядом с нашим столиком стояла рыжеволосая дама лет сорока, одетая в ярко-зеленый костюм.
— Добрый вечер, — вежливо ответила я.
— Привет, — буркнул Димка.
— А где Вита? — вопросила дама, поедая меня взглядом.
Я продолжала вежливо улыбаться.
— Дома, — все так же хмуро ответил Димка.
— Да?! — с нажимом сказала дама.
Родственница, мелькнуло у меня в голове. Или подруга. Димкиной жены. Нормально. Сейчас он начнет выкручиваться.
— Конечно, — недовольно отозвался Димка. — У меня деловая встреча. Извини.
— Деловая? — Дама впитывала каждую деталь моей внешности. — Это интересно.
Димка закатил глаза. Я поняла, что нужно срочно что-то делать. Улыбнулась одними уголками губ, слегка наклонила голову влево и подчеркнуто-радушно спросила:
— Тоже желаете взять кредит в нашем банке?
— Я? — испугалась дама.
— Да, вы. — Я предельно доброжелательно смотрела на нее. — Дмитрий Валерьевич вот желает. Почти с самого обеда дискутируем условия кредита, решили перекусить, а то до конца обсуждения еще далеко.
Дама вся подобралась и напряженно промолвила:
— Простите...
Я улыбнулась чуть шире:
— Ну что вы.
— Не буду вам мешать, — почти прошептала она.
— Спасибо, — проникновенно ответила я.
— До свидания, — прошелестела дама.
— Всего доброго. — Я еще раз улыбнулась ей на прощание.
— Пока, — отозвался Димка.
— Кто это? — повернулась я к нему, когда дама удалилась.
— Сестра Витина, — сказал он. — Жуткая язва.
— По-моему, я убедила ее.
— Может, и убедила, но донесет все равно. Натура такая.
— Она ж не в постели нас застала.
Какая разница? — усмехнулся Димка. — Чтобы раздуть скандал, достаточно самой малости. А Вита сейчас нервная. У нее какие-то неприятности там на работе. К ней вообще лучше не лезть, а сейчас эта зараза еще масла в огонь подольет. Хороши, если Витка не поймет по описанию, что это ты.
С Димкой все было просто и одновременно сложно. В свое время мы учились с ним в одной группе, но после института дороги наши, как это часто бывает, разошлись. Спустя пару лет после выпуска Димка женился на девчонке с нашего же потока, на Витке Поляковой. У них родились две чудесные девочки, которых Димка любил без памяти. Бывают сумасшедшие мамаши, а Димка был сумасшедшим папашей. Нормальная устойчивая семья.
Я не видела Димку лет двенадцать. Конечно, каждый год наша группа встречалась в начале апреля, но я, по правде сказать, не очень любила эти сборища. Посетила только первые три, когда еще в памяти свежи были студенческие проказы и подвиги, но уже на последней осчастливленной мной встрече уже начались самолюбования и то, что сейчас называют «гнуть пальцы». Демонстрация из серии «а я вот такой, а я теперь там-то, а вы...». Мне это на нервы действовало. Только сейчас я стала понимать, что тогда угнетали меня мои комплексы. Мне ведь довольно туго пришлось сразу после окончания института. Я вознамерилась обосноваться в Москве, процесс шел медленно и не без перипетий, все окончательно утряслось лишь лет через шесть после диплома. В общем, после третьей встречи я начала отказываться от участия в сборищах под разными предлогами: иногда надуманными, а иногда и действительными. Но были люди, которые за все годы не пропустили ни одного из этих мероприятий. Сонька-зануда, например.
Так за глаза звали ее в институте. Она и в студенчестве все знала обо всех, и теперь ей можно в любое время дня и ночи позвонить и задать, к примеру, вопрос: «Не знаешь ли, а где сейчас наша Дашка Егорова?» — и Сонькин словесный поток уже ничто не сможет остановить. Признаюсь честно, иногда я позванивала ей, чтобы узнать последние новости из жизни бывших однокашников. Любопытство — это ж не
