размер, но останусь для нее все равно Ольгой Николаевной, потому что ей всего двадцать один, и все, кто хотя бы на десять лет ее старше, для нее почти ровесники ее родителей. Она одна из немногих, кто точно знает, кому сколько лет – всего лишь в силу своей должности. Менеджер отдела персонала – где начальником Галка, моя подруга.
Да, мы работаем вместе. Галка притащила меня в эту компанию шесть лет назад. Притащила в буквальном смысле слова. Сама составила мое резюме и силком впихнула меня на собеседование.
– Зачем тебе это нужно? – верещала я тогда.
– Мне скучно, – коротко отвечала Галка. – Хочу, чтобы рядом работал кто-нибудь, с кем можно поболтать по душам.
Честно сказать, я боялась, что, как только мы начнем толкаться рядом в одном коллективе, нашей дружбе придет конец. Потому, собственно, и сопротивлялась Галкиному натиску. Удивительно, но этого не случилось. Мы по-прежнему подруги.
– Да, Катюша, это я, – отвечаю я в трубку.
– Вы с работы звоните?
– С работы.
– Как быстро пролетело время, – глубокомысленно замечает Катюшка. – Ужас!
Если у нее мои две недели пролетели быстро, то что говорить обо мне самой! Я их почти не заметила. Надеюсь только на фотографии. Для того и щелкала все подряд каждое мгновение своего отпуска, чтобы потом не качать недоуменно головой: куда, мол, все подевалось?
– Говоришь, Галина будет через час?
– Да. Она у врача.
– Заболела? – пугаюсь я.
– Нет, – успокаивает меня Катюшка. – У зубного.
– Ну ладно. Скажи ей, пожалуйста, что я на месте.
– Хорошо. – И из трубки летят короткие гудки.
Час. Нет, я не согласна томиться неизвестностью еще целый час. Я знаю одного человека, который может помочь мне прояснить ситуацию. Человека зовут Викой, и работает она у нас… Как вы догадались? Конечно секретаршей.
В приемной пусто. Начальство нас своими ранними визитами не балует, является, как правило, часам к одиннадцати. Похоже, за время моего отпуска эта традиция изменений не претерпела.
– Вика, привет, – говорю я и кладу перед ней небольшую коробочку.
– Что это? – вздрагивает Вика. – Привет.
– Маленький презент из знойного Египта.
– О-о… – тянет Вика, разворачивая упаковку и вынимая на свет божий деревянную шкатулочку. – Ты меня балуешь.
– Знаешь ли, – отвечаю я, устраиваясь в кресле, – это мое хобби – баловать окружающих.
– Знаю, – кивает Вика, вертя шкатулочку в руках. – Съездила хорошо?
– Отлично!
– Как погода? Не подкачала?
– Нет, – я развожу руками, – как видишь.
– Вижу, – с ноткой зависти говорит Вика. – Загар отпадный. Тебе очень идет. А волосы выгорели? Или мне кажется?
– Наверное, немного выгорели. – Я провожу рукой по волосам. – Я обычно не ношу шляпы.
– А мне, представляешь, – уныло делится Вика, – только на август подписали отпуск.
– Но август – это же неплохо. Самое время. Не ноябрь же.
– Но я не дотяну до августа, – мрачно вздыхает она. – Сдохну по дороге.
Вика – катастрофистка. Ей везде мерещатся трудности и сложности, жизнь для нее полна проблем, и даже если в пределах видимости в какой-то конкретный момент проблем не наблюдается, Вика тут же созидает их сама. При этом она прекрасная секретарша: аккуратная, исполнительная, ответственная и компетентная. Вот есть только один грешок… Впрочем, один мой хороший знакомый утверждает, что это профессиональная болезнь всех секретарей. У водителей – радикулит, у преподавателей – ларингит, а у секретарей – словесное недержание. Или, точнее будет сказать, тайнонедержание. Вика страдает этим недугом в умеренной форме. То есть выбалтывает далеко не все конторские секреты и далеко не всем. Но ведь я принесла шкатулочку…
– Вика, – я приступаю к допросу, – будь добра, расскажи мне, что это вдруг случилось с нашими девушками?
– А что с ними? – Вика отрывает взгляд от подарка и недоуменно смотрит на меня.
– Встретила Лену Изотову – она в какой-то умопомрачительной юбке на два размера меньше, чем ей требуется, – фыркаю я. – Потом наткнулась в коридоре на Ксюху с вырвиглаз ежиком на голове. И Лина тоже обнажила пузо.
– Лина?! – поражается Вика. – Лину еще не видела. Говоришь, обнажила пузо?
– Надела брюки с такой заниженной талией, что… – Я качаю головой.
