– А девчонка-то здорова?
– Да, у нее все нормально, все проверили. И наследственность вроде бы тоже не вызывает беспокойства…
– А мужик? – встреваю я. – Как у него по этой части?
– Еще не знаю, – отвечает Жаннета, – но хочу поговорить с ним. Думаю, должен пойти навстречу. Никто же не собирается его инкогнито открывать, в смысле, жене доносить. Мне только удостовериться, что у него все в порядке, и – гуляй, Вася!
– Вася? Его зовут Васей?
– Да нет, – хохочет Жаннета, – это так, присказка. Представляешь, – добавляет она через мгновение, – у нас будет ребеночек!
– Девочка? – интересуюсь я.
– Мальчик, – торжественно возвещает она.
– Мальчик? – с сомнением произношу я. – А что Олег? Он нормально все это воспринимает?
Мальчик – все же для мужика серьезное испытание. Им конечно же подавай наследника, сына, но все- таки собственного.
– Нормально, – решительно отвечает Жаннета. – Он хоть и с норовом, но по этому поводу у нас никаких разногласий.
– Да, он действительно у тебя с норовом, – усмехаюсь я. – Все время удивляюсь, как вы сумели ужиться.
– Не все же такие требовательные, как ты, – фыркает Жаннета.
– Пардон? – удивляюсь я. – Что ты сказала?
– То и сказала, – продолжает фыркать она. – Твой Майкл-романтик прав. Отпугнешь кого угодно.
– Не понимаю.
– А что тут понимать? Когда двое сходятся, извини, амбиции свои затыкаешь подальше. Компромиссы и компромиссы, другого не дано. А ты компромиссы в гробу видала, ведь так?
– Не так, – возражаю я. – Спроси у Галки – я на работе только этим и занимаюсь.
– Да при чем тут работа? – вздыхает Жаннета. – Я про личную жизнь тебе толкую. Конечно, среди твоих тридцати семи мужиков полно было всякого барахла, но ведь не все. И что бы тебе не взять кого-нибудь и не довести дело до ума? Нет, там, где другие тихонько приспосабливаются, ты просто пинаешь за порог. И что?
– И что?
– И в результате ходишь по презентациям с Димкой, – устало завершает Жаннета.
– То есть ты хочешь сказать?.. – растерянно мычу я.
– Я хочу сказать, что, конечно, мужики почти все сволочи, но ты, Лелька, извини, тоже не подарок.
Я не подарок. Никто не подарок. У каждого своя придурь. Я переваривала в голове Жаннетину выволочку всю субботу и все воскресенье. Дорисовывала «фреску» на кухне, но любимое занятие не приносило обычного удовлетворения. Требовательная. Не готовая к компромиссам. Ну да. Это так. Разве это так плохо? Здравый смысл подсказывал, что для совместной жизни это не просто плохо, это отвратительно. Вот у меня и нет этой совместной жизни. И мне уже тридцать пять. В тридцать пять не меняются. Так, по мелочам, но не по-крупному. Значит, мне такой суждено прожить всю жизнь? И умереть? Требовательной и одинокой?
Глава 10
– Умрешь, умрешь, – «утешает» меня Галка, – но не сразу. Сначала съездишь в командировку.
– В какую командировку? – изумляюсь я.
Мы стоим в курилке, Галка курит, как-то нервно тиская сигарету, я просто стою рядом, чтоб ей было не скучно. Понедельник, утро. Не самое лучшее время для организма. Поэтому Галка и курит в надежде привести себя в чувство. Поэтому я и стою рядом – просто еще не проснулась достаточно для того, чтобы сидеть за компьютером и рыться в цифрах.
– В Москву, в наш филиал, – отвечает Галка, прищуриваясь. – Здорово, правда?
– Что здорового-то? – ворчу я.
– Москва, – поясняет Галка. – Ты ж там сто лет не была. Небось соскучилась?
– Не знаю. – Я вяло переминаюсь с ноги на ногу. – С чего мне скучать?
– Ты ж там училась! – удивляется отсутствию энтузиазма с моей стороны Галка.
Училась, ну и что? Это же было так давно. Москва нынешняя – совсем не Москва прежняя. Я теперь редко там бываю. Раньше – да, моталась туда чуть ли не каждые праздники, все не могла окончательно разорвать ту ниточку, что соединяла меня с городом моей юности, но вот уже лет семь, как эти частые визиты прекратились. Не знаю почему. Не произошло ничего особенного – просто прошло время, юность канула в прошлое, замучила рутина… Москва живет теперь своей жизнью, я – своей. Тем более не понятно, зачем меня туда посылают.
– Филиал! – фыркаю я. – Тоже мне, придумали! Да там три калеки сидят.
– Кто тебе сказал? – Галка давит окурок в пепельнице, вытаскивает из кармана зеркальце и всматривается в свое отражение.
