Это напоминало ей о том времени, когда он был для нее целой вселенной. Какой же наивной она была, когда считала брак с Хавьером своей заветной мечтой!
Сейчас он стал реальностью, но по неправильным причинам. Ужаснее всего то, что ее раздирали противоречивые чувства. Как можно одновременно ненавидеть его за шантаж и желать воскресить то, что было между ними три года назад?
Это безумие. Нельзя войти в одну реку дважды.
— Ты слишком много думаешь, — сказал Хавьер, загадочно улыбаясь.
— Откуда ты знаешь?
Он прижал палец к середине ее нижней губы.
— Твой внешний вид тебя выдает.
Похоже, все ее попытки сохранять спокойствие оказались напрасными.
— Хочешь поужинать здесь или в отеле?
— Ты даешь мне возможность выбрать?
— Тебя это удивляет?
— Да, — ответила она. — Я бы поужинала здесь.
Уголки его рта поднялись.
— Медлишь с исполнением супружеских обязанностей?
Она не стала притворяться:
— Как ты догадался?
Глава 6
Ужин в уютном ресторане стал отличным завершением приятного вечера. Бокал вина помог Роми расслабиться, и она начала вспоминать забавные истории.
— Возможно, в первом классе имя Лулубель звучит красиво, — произнесла она, ехидно улыбаясь, — но в десятом оно настоящее проклятие.
Хавьер вальяжно откинулся на спинку стула.
— И как ее называли одноклассники?
— Лу или Бель было бы вполне нормально, но вот Лубе… Подростки могут быть такими жестокими.
— Но в конце концов она окончила школу и все стали называть ее так, как она предпочитала.
— Конечно, — согласилась Роми. — А как насчет тебя? У тебя было какое-нибудь прозвище?
Она сомневалась, что кто-то осмелился бы дать ему прозвище.
— Нет.
В школе Хавьеру пытались дать грубое прозвище, но он выражал свои протесты с помощью кулаков, из-за чего несколько раз оказывался в кабинете директора и был в шаге от исключения.
— Мое прошлое хорошо задокументировано.
— Да, мне знакома история о том, как плохой парень из низов прокладывал себе путь к успеху и в конце концов стал миллиардером, — произнесла Роми с дерзкой улыбкой. — Вот только он не любит распространяться о трудностях, с которыми ему приходилось сталкиваться на пути.
На его теле были шрамы, говорящие о том, насколько тернист был этот путь. Она видела их, водила по ним пальцем, касалась их губами. И смотрела на него с недоверием, когда он уклонялся от ответов на вопросы «где?», «как?» и «почему?».
Ей хотелось знать, что прячется за маской неприступности и искушенности, стать той единственной, кому бы он доверил все самое сокровенное.
Вот только он проделал тот путь в одиночку и доказал, что ему никто не нужен. Он был одиноким воином, бросившим вызов судьбе.
Хавьеру удалось победить в этой схватке, и он стал живой легендой в мире большого бизнеса.
Всю обратную дорогу Роми молчала. Когда они приехали в отель, был уже двенадцатый час.
День прошел замечательно, и она, снимая туфли, сказала об этом Хавьеру.
Повернувшись, она обнаружила, что он стоит слишком близко. Ее глаза расширились, когда он неожиданно взял ее лицо в ладони и накрыл ее губы своими.
Поцелуй был таким нежным, что у нее даже не возникло мыслей о сопротивлении. Его язык медленно проник в глубь ее рта, и Роми захлестнула волна давно забытых эмоций.
Она пыталась убедить себя, что не хочет этого, но разве можно было обмануть свое тело?
Одна его рука легла ей на затылок, а другой он притянул ее бедра к своим, и Роми почувствовала, как он возбужден. Она вся задрожала, когда его ладонь скользнула под ее джемпер и сжала грудь.
Бутон соска затвердел от его прикосновения, и из ее горла вырвался приглушенный стон наслаждения. Выгнувшись дугой, она подняла руки и запустила пальцы в его волосы.
Этого было недостаточно, и она не возражала, когда он стащил с нее джемпер и ловким движением расстегнул ей бюстгальтер.
— Хавьер, — еле слышно простонала она, и его рот снова завладел ее губами.
— Никаких слов, — тихо сказал он. — Просто чувствуй.
И Роми послушалась и отдалась на волю чувственному наслаждению, завладевшему каждой клеточкой ее тела. Она потеряла связь с реальностью и смутно помнила, как Хавьер избавил их обоих от одежды и отнес ее на кровать. Она чувствовала только аромат простыней, смешанный с запахом его кожи.
Будучи опытным и щедрым любовником, он ласкал губами и руками каждую чувствительную точку ее тела, пока оно не начало звенеть от его прикосновений.
Это было больше, чем она могла вынести, и Роми взмолилась о пощаде.
Из ее горла вырвался крик отчаяния, и Хавьер внял ее просьбе. Не отрываясь от ее губ, он вошел в нее и почувствовал, как она сомкнулась вокруг него. Сначала он двигался медленно, затем, когда Роми подхватила его ритм, ускорился, вознося их обоих на вершину экстаза.
Ее сердце стучало, как огромный молот, она не могла произнести ни слова. Собственное тело больше не слушалось ее. Оно стало продолжением Хавьера.
Его губы оторвались от ее губ и прижались к впадинке у основания шеи. Затем они скользнули по ее груди, приникли к ее затвердевшему соску и начали его посасывать, после чего переключились на второй.
У Роми перехватило дыхание. Она отчаянно извивалась под ним, чувствуя, как он пульсирует внутри нее и окружающий мир разлетается на тысячи разноцветных искр.
О боже!
В объятиях Хавьера она превратилась в его марионетку. Рабыню сексуальной магии, которую мог подарить ей только он. Ее глаза увлажнились, и несколько горячих капель скатились по ее скулам. Хавьер заметил их и осушил губами.
Только погружаясь в сон, Роми вдруг осознала, что во время сегодняшней близости Хавьер думал только о ее удовольствии. Она благодарно поцеловала его в плечо и почувствовала, что его руки сомкнулись вокруг нее чуть крепче.
Роми разбудил шум льющейся воды в ванной. Она на несколько минут засунула голову под подушку и лишь затем посмотрела на часы.
Девять. Она целую вечность не спала так долго. Даже в выходные.
Она обнаружила, что лежит под простыней полностью обнаженная, и тут же вспомнила причину этого. У нее побаливали внутренние мышцы, о существовании которых она давно забыла.
Проклятье! С ее губ сорвался стон отчаяния. Неужели она правда думала, что сможет оставаться безразличной? Неужели думала, что сможет заниматься с Хавьером сексом без эмоциональной привязанности?
Шум воды прекратился, и Роми, выскочив из-под простыни, схватила первое из одежды, что ей
