Сердце вне игры

рывком погрузил в нее свою внушительную плоть. Ее внутренние мускулы тут же плотно сомкнулись вокруг него, и он задвигался, постепенно ускоряясь и вознося их обоих к вершинам чувственного блаженства.

Когда все закончилось, он так нежно ее поцеловал, что по ее щекам потекли слезы. Он начал нежно убирать их губами. От этого она еще сильнее расплакалась.

— Dios, — мягко произнес Хавьер, подняв голову. Его глаза были почти черными. — Я сделал тебе больно?

Роми покачала головой. Он был слишком осторожен и не мог причинить ей боль.

Но даже это не означало наверняка, что он ее любит.

— Amante, — сказал он. — Ты думаешь, мне было бы безразлично, если бы с тобой что-то случилось? — Он перекатился на спину и усадил ее рядом с собой так, что она прислонилась к его согнутым коленям. — Почему, по-твоему, я ушел посреди встречи и вернулся домой первым же рейсом?

— Хотел лично убедиться, что с твоей собственностью все в порядке?

Ему хотелось свернуть ей шею, но вместо этого он положил ладони ей на щеки, наклонил ее и поцеловал в губы.

Отстранившись, Хавьер нежно провел пальцем по ее слегка припухшим губам.

— Ты маленькая дурочка. — Он улыбнулся, и его суровые черты смягчились. — Как ты можешь во мне сомневаться? Я обожаю в тебе все. То, как ты тянешься ко мне во сне. Твое великодушие. То, как ты защищаешь принципы, в которые веришь. — Сделав паузу, он легонько провел пальцами по ее щеке. — И многое другое.

Неравнодушен — хорошо. Обожает — еще лучше. Вот только это еще не любовь… самое совершенное чувство в своей простой правде, исходящее от сердца и души.

— Однажды ты сказал, что не способен на любовь.

— Потому что у меня никогда ее не было, — признался он. — Я не знал, что это такое, до тех пор, пока ты от меня не ушла.

Роми ничего не ответила. Она обдумывала его слова и многочисленные вопросы, на которые до сих пор не получила ответа.

— Нечего сказать, querida!

Ее глаза напоминали темно-синие озера, такие глубокие, что в них можно было утонуть.

— Однако ты приложил все усилия, чтобы я не смогла с тобой связаться.

Хавьер не стал притворяться, что не понял, о чем она говорит.

— Я был зол на твоего отца за то, что по его вине ты оказалась в такой возмутительной ситуации.

— Ты мог бы потребовать, чтобы я стала твоей любовницей. Так было бы намного проще. Вместо этого ты с помощью шантажа заставил меня выйти за тебя замуж.

— Я хотел, чтобы ты стала моей законной женой и носила мою фамилию.

Она сама ступила на опасную тропу, и ей нужно было пройти ее до конца.

— Зачем ты поставил условие, чтобы я родила тебе наследника?

— Это было лишь средство для достижения цели, — признался Хавьер. — Я знал, ты никогда не бросишь своего ребенка. Нашего ребенка. — Он сделал паузу. Его глаза были темными как угли. — Я живу надеждой, что однажды ты захочешь подарить мне сына или дочь.

Ее глаза расширились, рот приоткрылся.

— Ты не предохранялся.

— Думаешь, у меня не возникала мысль, что ты в знак протеста могла принимать противозачаточные таблетки?

Разве она могла его одурачить? Он знал особенности человеческого разума и предугадывал поступки людей.

Внезапно к горлу подступил комок, и Роми тяжело сглотнула.

— Я ненавидела тебя за это условие.

— И не только за это.

— Да, — призналась Роми… и вдруг поняла, что за прошедшие несколько недель ее чувства к нему изменились на противоположные.

Хавьер опустил ее и уложил рядом с собой. В его улыбке было столько тепла, что внутри у нее все начало таять.

— Спи спокойно, mi mujer. — Он коснулся губами ее лба. — Знай, этой ночью я буду рядом.

Роми почувствовала себя защищенной. Ей хотелось поблагодарить его за это, но прежде, чем она смогла произнести слова, ее веки сомкнулись и она погрузилась в сон.

Глава 13

Теплые солнечные лучи проникали сквозь ставни.

Проснувшись, Роми обнаружила, что находится в постели одна.

Хавьера в комнате не было. Взглянув часы, она выругалась себе под нос, соскочила с кровати и бросилась в ванную. Рука и ребра побаливали, и утренние процедуры отняли у нее больше времени, чем обычно.

Было уже почти восемь, когда она вошла в кухню, где ее встретила удивленная Мария.

— Доброе утро. Хавьер уже уехал в город и велел мне не беспокоить вас.

— Сегодня рабочий день. Мне нужно в школу. — Чтобы вывести ее из строя, нужно что-то более серьезное, нежели ушиб запястья.

Экономка посмотрела на нее с сомнением:

— Вы думаете, это разумно?

— Вполне.

— Как ваша рука?

Она болела, но проблему можно было решить с помощью таблеток.

— Нормально, — уклончиво ответила Роми и взяла из холодильника йогурт и банан, после чего на ходу съела тост и выпила кофе.

Движение на дорогах в это время было медленней обычного, и ей не составило труда вести автомобиль. Когда она вошла в учительскую, коллеги тепло встретили ее и справились о ее самочувствии. Это подняло ей настроение.

Ей нужно было посмотреть расписание, и она пошла в класс раньше обычного. В коридоре ее догнала одна из ее учениц.

Эта невысокая симпатичная блондинка была лучшей из ее учениц. Ее звали Сьюзи. Год назад она переехала в Сидней из Вашингтона.

— Сьюзи? Ты хотела со мной поговорить?

— С вами все в порядке? — В глазах девушки было искреннее беспокойство.

— Да, спасибо.

— Было бы ужасно, если бы с вами что-то случилось. — После небольшой паузы Сьюзи продолжила: — Вы для меня пример для подражания. — Она снова помедлила, после чего слова полились рекой. — Вы тоже здесь новенькая, а нам, новичкам, всегда сложнее, чем остальным. Одна моя подруга видела, как я кладу в ваш портфель письмо, и рассказала об этом моей матери. Та отругала меня и велела мне все вам рассказать и извиниться, потому что вы можете обо всем сообщить школьной администрации. — Она глубоко вдохнула. — Пожалуйста, простите меня и никому не рассказывайте о моих письмах. Я не хотела причинить вам вред. Я просто хотела, чтобы вы знали, что вы отличный педагог.

Роми с трудом спрятала свое облегчение. Проблема разрешилась сама собой, никто не пострадал.

— Мне очень приятно это слышать, но впредь знай — анонимные письма могут вызвать серьезные неприятности.