Форестер внутренне возликовал, но ничего не сказал. У него руки чесались вытащить револьвер и всадить пулю в этого Коельо, но он знал, что толку от этого не будет. Его самого подстрелит стража прежде, чем он сможет совершить что-нибудь более существенное.
Коельо собрал фотографии, сложил их в папку и похлопал его по кисти рук.
— Хорошо, — сказал он. — Мы вас не расстреляем. Пока. Вы выиграли для себя час жизни, а может быть, и больше. Я посоветуюсь со своим начальством, и оно решит, что делать с вами.
Он пошел к двери и там обернулся.
— Не делайте никаких глупостей. Вас хорошо охраняют.
— А что я могу предпринять в моем положении? — проворчал Форестер. — Я весь перебит, забинтован и слаб, как котенок. Можете не беспокоиться.
Когда Коельо вышел, Форестер перевел дух. Он решил, что ему удалось вбить в его голову три пункта: то, что его можно купить, — это был выигрыш во времени; то, что он не может двигаться, — тут Коельо ждал большой сюрприз; и то, что самому Коельо терять нечего — кроме своей жизни, как надеялся Форестер.
Он потрогал рукой револьвер и посмотрел в окно. Вокруг самолетов началось движение. Подъехала машина, и из нее вылезли три человека в полном летном обмундировании. Они о чем-то поговорили, затем пошли каждый к своему самолету и с помощью механиков быстро сели в кабины. До Форестера донесся рев моторов — тягачи начали один за другим вывозить самолеты в сторону летной полосы. Через некоторое время эта процессия скрылась из виду, и на площадке остался один истребитель. Форестер понятия не имел о знаках отличия в кордильерской военной авиации, но решил, что три полосы па хвосте самолета, видимо, важный символ. «Вероятно, эта помеченная особо машина — того бравого полковника», — подумал он.
V
«Вот уж неожиданность, что такой человек, как Рамон Сегерра, может быть связан с отчаянной борьбой против правительства», — думал Грудер, пробираясь задами и закоулками Альтемироса к конторе Сегерры. Что общего e этого благополучного купца с революцией? Хотя несомненно, режим Лопеца очень даже сказывается на его делах: доходы поглощаются взятками, рынок все более ограничивается, а общее плачевное состояние экономики при Лопеце плохо влияет на бизнес. Революция не всегда бывает телом голодающего пролетариата.
Он вышел к зданию, где располагался центр многообразной деловой активности Сегерры, с тыла и открыл заднюю дверь. Парадный вход был, конечно, исключен? так как прямо напротив находились почта и телеграф? которые наверняка контролировались силами восьмой эскадрильи. Проходя мимо секретарши, он, как обычно, приветливо помахал ей рукой. Сегерра сидел за столом и смотрел в окно на улицу.
Увидев Грудера, тот весьма удивился:
— Что привело вас ко мне?! — воскликнул он. — Для шахмат еще рано, мой друг. — В этот момент на улице взревел грузовик, и внимание Сегерры быстро переключилось на него. Грудер заметил, что Сегерра чем-то обеспокоен.
— Я не буду тратить зря ваше время, — сказал он, вынимая из кармана конверт. — Прочитайте это, так будет быстрее.
Сегерра стал читать, и лицо его побледнело.
— Это невероятно, — сказал он наконец. — Вы уверены во всем этом?
— Они забрали Форестера и Родэ из миссии. Силой.
— Этого Форестера я не знаю, а Мигель Родэ должен был быть здесь два дня назад, — сказал Сегерра. — В его обязанности входит взять под контроль горный район, когда…
— Когда начнется революция?
Сегерра поднял глаза.
— Хорошо, называйте это революцией, если хотите. Как еще мы можем избавиться от Лопеца? — Он повернул голову в сторону окна. — Теперь мне понятно, что происходит на улице. — Он поднял трубку белого телефона. — Пришлите ко мне Хуана.
— Что вы собираетесь делать? — спросил Грудер.
— Пользоваться этим, — он ткнул пальцем в черный аппарат, — бесполезно, поскольку почта и телеграф заняты. Так что вся связь в горном районе под их контролем. Я пошлю своего сына Хуана через горы. Путь далекий, потребуется время. Знаете сами, какие здесь дороги.
— Да, нужно будет часа четыре или больше, — согласился Грудер.
— Все же я пошлю его. Но мы кое-что предпримем непосредственно. — Сегерра подошел к окну и посмотрел через улицу. — Мы должны взять отделение связи.
Грудер вскинул голову.
— Вы что, собираетесь бороться с восьмой эскадрильей?
Сегерра повернулся:
— Да. Тут не только в связи дело. Видите ли, доктор Грудер, мы всегда знали, что если начнется революция и восьмая эскадрилья будет здесь, ее надо вывести из строя. Но как это сделать — вот проблема. — Он слегка улыбнулся. — Решение оказалось до смешного простым. Полковник Родригес заминировал все важнейшие точки на авиабазе. Мины электрические, и провода, замаскированные под телефонный кабель, идут в Альтемирос. Один поворот рукоятки — и восьмая эскадрилья вне игры. — Он стукнул кулаком по столу. — Запасную рукоятку должны были установить в моем кабинете сегодня утром. Но этого не получилось, и единственный выход теперь — взять почту силой. Там выходит нужный нам провод.
Грудер покачал головой.
— Я не разбираюсь в электротехнике, но мне кажется, что можно сделать отводку за пределами почты.
— Понимаете, инженеры четырнадцатой эскадрильи занимались этим в большой спешке, так как восьмая эскадрилья появилась тут неожиданно. — Там полно всяких проводов, и никто не знает, который из них нам нужен. А где он выходит внутри помещения, я знаю, мне показал Родригес.
Раздался вой реактивного самолета, пролетевшего над Альтемиросом, и Сегерра сказал:
— Надо действовать быстро, нельзя допустить, чтобы восьмая эскадрилья поднялась в воздух.
И он начал действовать. Грудер был поражен размахом его приготовлений. Через некоторое время весь дом был наполнен людьми, и, как по мановению волшебной палочки, отовсюду стало появляться оружие — из невинных ящиков с чаем, из тюков со шкурками и прочих мест. Тут были не только винтовки, но и автоматы. Лицо Грудера вытянулось, и он сказал Сегерре:
— Я не буду принимать участие в этом, вы знаете.
Сегерра похлопал его по спине.
— Мы в вас и не нуждаемся. Одним человеком меньше, одним больше. Да и вообще, североамериканцам незачем вмешиваться в наши дела. Но после для вас может найтись работа, придется кого-нибудь подлатать.
Однако особой битвы в отделении связи не произошло. Нападение на него было столь стремительным и неожиданным, что находившийся в здании отряд восьмой эскадрильи быстро и почти без сопротивления отступил. Сегерра вошел внутрь.
— Хайме! Хайме! Где этот дурак Хайме?! — закричал он.
— Я здесь, — электрик Хайме появился, держа под кишкой большой ящик.
Сегерра повлек его в главную аппаратную. Грудер нашел за ними.
— Третий блок тумблеров — пятнадцатый справа, девятнадцатый снизу, — сказал Сегерра, посмотрев на клочок бумаги.
Хайме тщательно сосчитал.
— Вот он. Тут сначала надо отвинтить пару винтов. — Он вынул отвертку. — Сейчас, это минуты две.
Пока он работал отверткой, над городком пронесся самолет, потом другой, третий.
