блокировать выходы плывучей глины. Будем надеяться, что до этого она не поплывет.
– Плывучая глина? – вдруг спросил Новак, как будто что-то вспомнил.
– Да, что-нибудь слышал о ней?
– Я всю жизнь на строительстве, – заявил он. – Не такой уж я болван.
Кто-то прокричал через весь корпус:
– Новак, мы не можем найти Скиннера и Бурке.
– Чем они занимались?
– Они корчевали пни под плотиной.
Новак взревел:
– Джонсон! Где, дьявол, Джонсон?
Дородный парень отделился от толпы и подошел к нам.
– Ты посылал Скиннера и Бурке под плотину?
– Да, – ответил Джонсон, – а их еще нет здесь?
– А как они собирались корчевать пни? – спросил Новак.
– Вообще-то они почти все уже сделали. Осталось там штуки три заковыристых, и я дал им немного аммонала.
Новак замер и взглянул на меня.
– Боже! – сказал я. – Их надо немедленно остановить.
Я представил себе, как воздействует взрыв на карточную структуру плывучей глины. Она подастся в одном месте, затем цепная реакция пойдет по склону, как падают одна за другой поставленные в ряд костяшки домино. Глина мгновенно превратится в жидкую массу, и весь склон обрушится вниз.
Я быстро повернулся к Клэр:
– Сейчас же уходи отсюда.
Она увидела выражение моего лица и, не прекословя, повернулась, чтобы уйти.
– Краппер, выводите всех отсюда немедленно.
Новак бросился мимо меня к двери.
– Я знаю, где они, – прокричал он.
Я побежал за ним, и, выскочив наружу, мы стали смотреть на плотину.
– Я думаю, они вон там, справа, – хрипло сказал Новак.
– Бежим, – сказал я, и мы бросились вверх по склону.
Я схватил Новака за руку:
– Давай не особенно топать, а то мы сами можем вызвать оползень.
Если сила внутреннего сцепления в глине начала ослабевать, то даже небольшой толчок мог бы вызвать цепную реакцию. А по моим оценкам, эта сила сейчас была меньше того давления, которое производил на почву ботинок бегущего сломя голову Новака.
Мы старались бежать помягче, но быстро и четверть мили до плотины преодолели минут за пятнадцать. Новак закричал:
– Скиннер! Бурке!
Голое бетонное тело плотины, нависшей над нами, гулко отразило его голос.
Кто-то неподалеку откликнулся:
– Эй, что такое?
Я повернулся и увидел человека, сидящего на корточках за большим камнем. Он удивленно смотрел на нас.
– Бурке! – воскликнул Новак. – Где Скиннер?
– Там, за скалой.
– Что он делает?
– Мы сейчас будем взрывать вон тот пень.
Он показал на громадную корягу, остаток высокого дерева. Я заметил, что к ней был проведен тонкий провод.
– Никаких взрывов, – сказал Новак и быстро направился к коряге.
– Эй, – встревоженно закричал Бурке, – не ходи туда, она может взорваться в любую секунду.
Тут я стал свидетелем по-настоящему смелого поступка. Новак подошел к коряге, наклонился и выдернул из нее шнур с электрическим детонатором. Он небрежно бросил его на землю и вернулся к нам.
– Я сказал, не будет никаких взрывов. Теперь уматывай отсюда, Бурке. И иди вон по той дороге, к турбинному залу не спускайся.
Бурке пожал плечами.
– Ладно, ты – начальник. – Он повернулся и пошел. Затем остановился. – Если нужно прекратить взрывы, поторопитесь. Скиннер собирался взрывать три пня одновременно. Этот лишь один из них.
– Боже! – сказал я, и мы с Новаком одновременно посмотрели в сторону нагромождения камней, где находился Скиннер. Но было уже поздно. Оттуда послышался резкий хлопок и одновременно сухой щелчок неподалеку – это оказался безобидный взрыв детонатора, который Новак вытащил из коряги ярдах в пятидесяти от нас. В воздух взметнулись два облачка пыли и дыма, и ветер неторопливо стал относить их в сторону.
Я затаил дыхание, потом стал медленно выпускать воздух из груди. Новак улыбнулся:
– Похоже, в этот раз пронесло. – Он приложил руку ко лбу и посмотрел на влажные пальцы. – Взмокнешь от этих дел.
– Давай-ка удалим Скиннера оттуда, – сказал я, и в этот момент до моего слуха донесся слабый гул, как будто где-то вдалеке прогремел гром. Я воспринял его даже не ушами, а всем своим существом, как и легкое дрожание почвы под ногами.
Новак замер на полушаге.
– Что это? – Он с удивлением посмотрел вокруг себя.
Звук, если это был звук, повторился, и колебания почвы стали сильнее.
– Смотри! – крикнул я Новаку, показывая на высокие тонкие деревья. Их верхушки тряслись, словно трава под напором ветра. На наших глазах дерево вдруг стало наклоняться и упало на землю.
– Оползень! – закричал я. – Началось! На склоне появилась фигура.
– Скиннер! – закричал Новак. – Беги оттуда!
Земля затряслась под моими ногами, и окружающий пейзаж стал стремительно меняться. Скиннер побежал в нашу сторону, но не успел покрыть и половины расстояния, как изменения вокруг приобрели катастрофический характер.
И Скиннер исчез. Там, где он только что находился, мы увидели поток движущихся камней, из которого, как пробки, иногда вылетали отдельные валуны. Весь склон буквально потек, и все, что было на нем, плавно поехало вниз. Одновременно возник страшный, оглушающий гул, какого я до сих пор не слыхал. Он был похож на гром, на тысячекратно усиленный рокот оркестровых литавр, на близкий рев реактивного бомбардировщика и в то же время не похож ни на что. А
