Если отбросить в сторону неприятный тон, Халстед, скорее всего, был прав. Я уже убедился, как трудно мне увидеть руины строений майя, которые Фаллон замечает мимоходом, и понял, что несомненно могу пропустить что-то имеющее крайнюю важность.
Фаллон сделал быстрый жест рукой.
— Я спущусь вниз — или Поль. Возможно, сразу оба.
Ридер спросил осторожно:
— А как насчет номера два — здесь очень трудные условия.
— Мы это обсудим, когда в том появится необходимость, — сказал Фаллон. — Мы оставим его напоследок. Когда ты будешь готов к вылету?
— Я уже готов, мистер Фаллон.
— Тогда полетели. Пойдем, Поль.
Фаллон и Ридер вышли, и я уже последовал за ними, когда Халстед сказал:
— Подождите минутку, Уил, я хочу поговорить с вами.
Я повернулся. В его голосе было что-то такое, что заставило мои волосы на затылке зашевелиться. Он застегивал пояс вокруг талии и поудобнее пристраивал мачете.
— Что такое?
— Ничего особенного, — сказал он натянутым голосом. — Просто держитесь подальше от моей жены.
— Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что сказал. Вы увиваетесь за ней, как кобель за сукой. Не думайте, что я ничего не замечаю. — Его глубоко сидящие глаза горели бешеным огнем, а руки слегка дрожали.
Я произнес:
— Вы сами выбрали выражение — это вы назвали ее сукой, не я. — Его рука конвульсивно сжалась на рукоятке мачете, и я быстро продолжил: — Теперь выслушайте меня. Я не дотрагивался до Кэтрин и пальцем, и не собирался этого делать — тем более, что она не стала бы меня поощрять, если бы я решил попробовать. Все, что происходит между нами, сводится к отношениям между двумя здравомыслящими людьми, оказавшимися в нашем положении, и сводятся к разговорам с различной степенью дружелюбия. Я могу еще добавить, что в данную минуту наши отношения не самые дружеские.
— Не пытайтесь меня обмануть, — сказал он резко. — Что вы делали с ней возле сенота три дня назад?
— Если хотите знать, у нас произошел весьма оживленный спор, — ответил я. — Но почему бы вам не спросить ее? — На это он ничего не сказал, а только просверлил меня взглядом. — Но вы, разумеется, спросили ее, не так ли? Вы спросили ее своим кулаком. Почему бы вам не попробовать спросить и меня таким же образом, Халстед? Вашими кулаками или этим большим ножиком, который висит у вас на поясе? Только смотрите — я могу вас поранить.
На какое-то мгновение мне показалось, что он готов вытащить мачете и раскроить мой череп, и мои пальцы нащупали один из камней, которые Фаллон использовал для того, чтобы прижимать карты к столу. Наконец он выпустил из легких воздух со свистящим звуком и вернул на место мачете, которое уже вытащил из ножен на четверть дюйма.
— Просто держитесь от нее подальше, — сказал он хрипло. — Это все.
Он протолкнулся мимо меня и, выйдя из домика, скрылся в слепящем солнечном свете. Затем раздался внезапный ритмичный рев взлетающего вертолета, и как только он скрылся за деревьями, звук резко затих, как это было всегда.
Я облокотился на стол, чувствуя, как у меня по лбу и шее стекают струйки пота. Я посмотрел на руки. Они мелко дрожали и, повернув их, я увидел, что ладони тоже влажные. Чего я хотел добиться, создав такую ситуацию? И что заставило меня надавить на Халстеда так сильно? У этого человека несомненно не все в порядке с мозгами, и он вполне мог разрубить меня пополам своим проклятым мачете. У меня возникло внезапное чувство, что от всех этих событий я скоро стану таким же сумасшедшим, как и Халстед.
Я оторвал себя от стола и вышел наружу. Там никого не было видно. Я приблизился к домику Халстедов и постучал в дверь. Ответа на последовало, поэтому я постучал еще раз. Кэтрин крикнула:
— Кто там?
— А кого ты еще ждала? Это Джемми, черт возьми.
— Я не хочу с тобой разговаривать.
— А тебе и не нужно говорить, — сказал я. — Все, что ты должна сделать, это выслушать меня. Открой дверь.
Последовала долгая пауза, а затем раздался щелчок, и дверь слегка приоткрылась. Она выглядела не слишком хорошо, и под глазами у нее появились синяки. Я облокотился на дверь и распахнул ее пошире.
— Ты говорила, что можешь контролировать своего мужа, — сказал я. — Тебе нужно начать натягивать вожжи, поскольку он, кажется, думает, что у нас с тобой бурный роман.
— Я знаю, — произнесла она без выражения.
Я кивнул.
— Разумеется, ты знаешь. Интересно, откуда у него появилась такая идея? Надеюсь, что не ты натолкнула его на эту мысль — некоторые женщины делают так.
Она вспыхнула.
— Предполагать такое просто бессовестно.
— Вполне возможно; я чувствую себя сейчас не слишком совестливым. Твой чокнутый муж и я чуть не подрались пять минут назад.
Она заметно встревожилась.
— Где он?
— А где он, по-твоему, может быть? Он улетел с Фаллоном на вертолете. Послушай, Кэтрин, я начинаю думать, что, вероятно, все-таки Полю не место в этой экспедиции.
— Ох, нет, — сказала она быстро. — Ты не сможешь этого сделать.
— Смогу — и сделаю, если он не начнет вести себя примерно. Даже Ридер грозился его поколотить. Ты знаешь, что он находится здесь только благодаря моему слову; что я силой засунул его в горло Фаллону. Одно мое слово, и Фаллон будет только рад избавиться от него.
Она схватила меня за руку.
— Ох, пожалуйста, Джемми, пожалуйста, не делай этого.
— Поднимись с колен, — сказал я. — Почему ты должна просить за него? Я говорил тебе давным- давно, еще в Англии, что ты не можешь приносить извинения за другого человека, даже за собственного мужа. — Она выглядела совсем подавленной, поэтому я сказал: — Хорошо; я не буду его выгонять — только смотри за тем, чтобы он не вцепился мне в загривок.
— Я попробую, — сказала она. — Я правда попробую. Спасибо, Джемми.
Я вдохновился.
— Если меня в чем-то обвиняют и грозят побить, то, может быть, этот бурный роман не такая уж и плохая идея. По крайней мере, я пострадаю за нечто такое, что совершил на самом деле.
Она напряглась.
— Я не нахожу это забавным.
— Так же как и я, — сказал я устало. — Мне кажется, что девушка сама должна иметь желание, а про тебя нельзя сказать, что ты неровно дышишь мне в затылок. Забудь про это. Будем считать, что я сделал шаг и поскользнулся. Но Кэтрин, как ты можешь терпеть такого человека, я просто не представляю.
— Может быть, это что-то, чего ты не способен понять.
— Любовь? — я пожал плечами. — Или неуместная преданность? Но если бы я был женщиной — слава Богу, что это не так — и мужчина меня ударил, то я ни за что не остался бы с ним.
На ее щеках появились розовые пятна.
— Не понимаю, что ты хочешь сказать?
Я поднял палец и оттянул ее воротник.
— Полагаю, что ты заработала этот синяк, стукнувшись о дверь?
