В этой ситуации я не имел большого выбора. У меня в руках было мачете, поэтому я его бросил. Если мачете ударит человека рукояткой или плашмя, или даже своим чертовски тупым лезвием, этого должно быть достаточно для того, чтобы заставить его потерять равновесие. Но оно попало в чиклеро точно острием, глубоко вонзившись ему прямо под ребра.
Рот чиклеро открылся от удивления, и он с ужасом в глазах посмотрел вниз на широкое лезвие, торчавшее из его тела. Он издал сдавленный стон, который быстро прервался, и попытался поднять винтовку, выскальзывающую из его рук. Затем колени его подогнулись, и он упал прямо на Гарри, широко раскинув руки, скребя пальцами по земле, покрытой слоем сгнившей листвы.
Я не хотел убивать его, но я это сделал. Когда я подбежал, он был уже мертв, и кровь, подгоняемая последними затухающими ударами сердца, фонтаном хлестала из раны, окрашивая рубаху Гарри в красный цвет. Затем кровь остановилась, продолжая сочиться лишь тоненькой струйкой. Я откатил труп в сторону и нагнулся, чтобы помочь Гарри. — Ты в порядке?
Гарри прижал руки к своей груди.
— Боже! — прохрипел он. — Я просто раздавлен.
Я поднял голову и посмотрел на тропу, думая о том, слышал ли кто-нибудь выстрел, а затем сказал:
— Давай убираться отсюда — быстро!
Я взял в руки мачете, которое уронил Гарри и, врубившись в кустарник в сторону от тропы, углубился в джунгли на десять ярдов, затем помог перебраться Гарри, и он бессильно опустился на землю.
Его рот открывался и закрывался, и, нагнувшись вниз, я услышал, как он шепчет:
— Моя грудь — Боже, как она болит!
— Успокойся, — сказал я. — Выпей воды.
Я устроил его как можно более комфортабельно, а затем вернулся на тропу. Чиклеро был несомненно мертв и лежал в луже быстро густеющей крови. Я взял его под мышки, оттащил в кусты и забросал тело листьями, затем вернулся назад и попытался скрыть следы разыгравшейся здесь трагедии, присыпав землей пятна крови. После этого я взял винтовку и поспешил к Гарри.
Он сидел, прислонившись спиной к дереву, и его руки по-прежнему обхватывали грудь. Он поднял на меня свои тусклые глаза и сказал:
— Я думаю, это все.
Я присел рядом с ним.
— Что случилось?
— Это падение — оно прикончило меня. Ты был прав; я думаю, сломанные ребра проткнули мне легкие. — Из уголка его рта сбежала вниз струйка крови.
Я воскликнул:
— Более мой! Почему ты ничего мне не сказал? Я думал, что у тебя просто кровоточат раны во рту.
Он криво усмехнулся.
— Что бы от этого изменилось?
Возможно, что ничего бы не изменилось. Если бы даже я знал об этом, то все равно не смог бы сделать ничего кроме того, что сделал и так. Но Гарри, должно быть, испытывал мучительную боль, когда пробирался через джунгли с пробитыми легкими.
Его дыхание сопровождалось страшным спазматическим присвистом.
— Не думаю, что я смогу добраться до Уашуанока, — прошептал он. — Ты должен идти один.
— Подожди! — воскликнул я и вернулся к телу мертвого чиклеро.
У него была с собой большая фляга, в которую вмещалось примерно полгаллона воды, и еще он нес рюкзак. Я обыскал его карманы и нашел там спички, сигареты, зловеще выглядящий кнопочный нож и еще кое-какие мелочи. Рюкзак содержал некоторые предметы одежды, не очень чистые, три банки говяжьей тушенки, плоскую буханку хлеба размером с обеденную тарелку и кусок вяленого мяса.
Я забрал все эти вещи и вернулся к Гарри.
— Теперь мы можем поесть, — сказал я.
Он медленно покачал головой.
— Я не голоден. Уходи поскорее отсюда, слышишь? Пока у тебя еще есть время.
— Не будь идиотом, — возмутился я. — Я не собираюсь бросать тебя здесь.
Его голова упала на бок.
— Поступай, как знаешь, — сказал он и судорожно закашлялся, его лицо исказилось в агонии.
Только тогда я понял, что он умирает. Лицо его сильно осунулось, резко обозначились скулы, и теперь вся голова походила на череп. Когда он кашлял, из его рта вылетали капельки крови, покрывая ржавыми пятнами зеленые листья. Я не мог просто уйти и оставить Гарри одного, независимо от того, какая опасность грозила мне со стороны чиклерос, поэтому я стоял рядом с ним и пытался его приободрить.
Он отказывался от пищи и воды, и у него начался бред; но примерно через час он пришел в себя и к нему вернулась способность говорить осмысленно. Он спросил:
— Ты когда-нибудь был в Туксоне, Джемми?
— Нет, не был.
— А ты сможешь там побывать?
Я сказал:
— Да, Гарри, я обязательно побываю в Туксоне.
— Повидай мою сестру, — попросил он. — Расскажи ей, почему я не вернулся.
— Я сделаю это, — пообещал я.
— У меня никогда не было жены, — признался он. — Или просто подруги — так чтобы надолго. Наверное потому, что я все время находился в разъездах. Но я и моя сестра были очень близки.
— Я обязательно повидаю ее, — сказал я. — Я все ей расскажу про тебя.
Он кивнул и закрыл глаза, ничего не сказав больше. Через полчаса он закашлялся и выплюнул изо рта большой сгусток темно-красной крови.
Через десять минут он умер.
Глава 10
1
Они преследовали меня, как гончие преследуют лису. Я никогда не испытывал особой привязанности к этому кровавому спорту, но мне пришлось преодолеть свое отвращение, поскольку не составило особого труда догадаться, что меня ждет в случае успешного окончания охоты. К тому же я испытывал дополнительные затруднения от того, что не знал местности, в то время как гончие охотились на знакомой территории. Это было весьма нервное и изматывающее занятие.
Все началось вскоре после того, как умер Гарри. Я немногое мог для него сделать, но мне не хотелось оставлять тело лесным пожирателям падали. Я начал рыть могилу, используя мачете Гарри, но вскоре обнаружил, что сразу под тонким слоем перегноя начинается сплошная скала, и был вынужден остановиться. В конце концов я оставил его лежать со скрещенными на груди руками, сказав напоследок «прощай».
Это, разумеется, была ошибка, так же как и попытка вырыть могилу. Если бы я оставил Гарри в том положении, в каком он умер, просто скрючившимся у ствола дерева, тогда, возможно, мне удалось бы ускользнуть незамеченным. Было бы найдено тело мертвого чиклеро, чуть подальше в джунглях тело Гарри; и оставь я все как есть, люди Гатта даже не заподозрили бы о моем существовании. Но покойник не станет делать попыток вырыть себе могилу и не будет обставлять свою кончину с такой тщательностью, поэтому
