стен, огромных окон и стеклянных потолков гораздо уместнее выглядели бы лаборанты в халатах, а не монахи-францисканцы в подпоясанных веревками коричневых рясах и сандалиях на босу ногу.
Отец Гэри, решивший предпочесть часовому стоянию в пробках пятиминутную поездку на поезде с перрона станции «Сан-Пиетро», шел по университетскому городку, наслаждаясь его простотой и опрятностью. Приятное чувство лишь усилилось, когда по мраморным ступеням он вошел в ярко освещенное здание. К моменту прибытия на первую лекцию у дверей аудитории уже собралась большая толпа, занятая в основном дружеской болтовней и просмотром выложенных на ближайшем столе рекламных проспектов университета. Несмотря на неожиданно большой наплыв прессы, начало выглядело обещающим. Вдоль задней стены аудитории стояли телекамеры. Несколько камер размещались у дальнего прохода.
Первая сессия, прошедшая зимой-весной 2005 года, наделала порядочно шума. Пресса, захваченная идеей спонсируемого университетом курса, посвященного изучению такого загадочного явления, как экзорцизм, старалась вовсю — и заголовки не разочаровали охочую до новостей публику. «Экзорцисты опять идут в школу». «Попов натаскивают по части экзорцизма». На самом деле огласка пошла на пользу организаторам курса, явственно обнаружив тот факт, что церковь более не стыдится экзорцизма.
После такого успеха было решено продлить курс на осенне-зимние семестры 2005 и 2006 года, внеся в программу лишь минимальные изменения. На курс вернулись все профессора, участвовавшие в первом семестре — причем на этот раз лекции транслировались по спутниковому каналу в Болонью, Модену и ряд других городов. На последнее занятие были приглашены несколько известных экзорцистов, которых просили поделиться опытом и ответить на вопросы слушателей. Теперь на курс принимали не только священников, но также профессиональных психологов и медиков — тех из них, кто хотел бы, например, услышать о различиях между психическими расстройствами и одержимостью.
Узнав от епископа о существовании курса, отец Гэри решил связаться с легионерами из своей епархии и спросить у них, с кем можно обстоятельно поговорить насчет обучения. В свою очередь, легионеры сообщили ему имя священника, работавшего на факультете. Отец Гэри созвонился с этим человеком за пару недель до отъезда из Калифорнии и, таким образом, узнал, чего примерно ожидать.
Хотя было запланировано четыре месяца занятий, с октября по февраль, будущим светилам экзорцизма полагалось собираться вместе только раз в неделю, по вторникам, с 8.30 до 12.30, и такой порядок устанавливался на все десять циклов. Первые пять циклов занимали период с середины октября до конца ноября; вторую половину курса запланировали с начала января по 9 февраля. Пожалуй, самой важной новостью оказалось то, что все занятия предполагалось вести только на итальянском языке. Это немного обескураживало, но отец Гэри убедил себя в том, что раз на учебу приезжают священники из всех стран мира, то ему предоставят переводчика.
Однако, подойдя к руководителю курса и спросив его насчет переводчика, отец Гэри услышал брошенную мимоходом фразу, что никаких переводчиков не будет. Ни сегодня, ни на следующей неделе. Как же можно учиться, не зная языка?
В унынии отец Гэри направился к рядам быстро заполнявшихся столов. Аудитория делилась на две секции, в которых стояли длинные столы для занятий, напоминавшие места для прихожан в церкви. У лекторского места находился протяженный невысокий помост, какой можно увидеть на конференциях и симпозиумах, и пустой экран. За помостом возвышался крест, а на задней стене висела картина в духе неореализма, изображавшая Христа. По боковой стене располагался длинный ряд крашеных окон, выходивших на большую округлую лужайку с сиротливым оливковым деревцем в центре.
Спустя несколько минут шум разговоров прекратился. К помосту прошествовала молчаливая вереница священников и официальных лиц. Зал дружно встал, и вслед за руководителем курса все принялись читать «Отче наш» и «Аве Мария» на итальянском. На курсе начались занятия.
Первым выступил епископ, незнакомый отцу Гэри, но определенно известный многим сидевшим в зале. Епископа звали Андреа Джемма. В свои семьдесят четыре года он был признанным экзорцистом и одним из немногих епископов, действительно занимавшимся изгнанием дьявола. Помимо этого он написал книгу под названием «Я — епископ-экзорцист».
Слушая речь монсиньора Джеммы, отец Гэри попытался уловить ее смысл — и не смог. Время от времени ему удавалось поймать какие-то знакомые слова, но епископ продолжал говорить, опять переключаясь на что-то еще. Вскоре отец Гэри бросил эти попытки и стал наблюдать за действиями представителей прессы, которые сновали в проходах, периодически наставляя объективы своих камер в лица слушателей. В перерыве отца Гэри приметили несколько англоговорящих репортеров, и в оставшееся время он отбивался от вопросов по поводу экзорцизма, вполне честно отвечая, что ничего не знает.
Когда все закончилось и отец Гэри сел в обратный поезд до Рима, он чувствовал досаду. Он не узнал ровно ничего нового, а цирковое представление первого дня заставило усомниться: возможно, весь курс будет напрасной тратой времени? Начало не предвещало ничего хорошего. Конечно, он очень надеялся, что второе занятие будет интереснее.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ПРИЗВАНИЕ
В понимании нашей католической церкви, посвящение в сан есть радикальное и полное изменение человека в глазах Господа и Церкви, ведущее к онтологически почти идентичному «воссоединению» с Христом. Эта идентичность доходит до глубинных основ, до самой сути человека, определяя все его существо — и, впоследствии, его поступки.
Монсиньор Тимоти Долан, «Священники третьего тысячелетия»
Пережив шок от встречи с Римом, отец Гэри уже в сентябре довольно легко приспособился к жизни в Североамериканском колледже (САК). Это учебное заведение, основанное в 1859 году, в 1953-м переехало на нынешнее место на холме Джаниколо. Массивное шестиэтажное здание колледжа, укрытое от городского шума за огромной стеной и воротами, со своей церковью, зрительным залом, медиазалом, библиотекой, классами для занятий и обеденным залом казалось чем-то вроде оазиса в сердце Рима. Этот внушительный комплекс мог принять до 300 семинаристов. Здание окружали сады, а из окон открывался изумительный, что называется, «на миллион долларов» вид на собор Святого Петра. Неудивительно, что у отца Гэри несколько дней ушло на изучение внутреннего устройства колледжа.
Нельзя не сказать, что священники, обучавшиеся в программе во время академического отпуска, придерживались весьма плотного графика занятий. Поднявшись на утреннюю мессу в 6.30 утра, они завтракали, потом до самого ленча занимались учебой, потому них были послеполуденные занятия — и в конце дня они шли на вечернюю молитву и обедали. Остававшегося времени отцу Гэри хватало, только чтобы заскочить в библиотеку и узнать по Интернету, с каким счетом сыграла его любимая команда. Он был футбольным фанатом и болел за «Сан-Франциско фоти-найнерз» и «Джайантс».
Отец Гэри отлично ладил с другими священниками, участвовавшими в программе — тем более что многие оказались примерно одного с ним возраста и прибыли из разных частей США. Как обычно, нашлось и несколько священников, не вписывавшихся в общество. Отец Гэри никогда не понимал таких людей — потому что к его собственной концепции «идентичности священника» лучше всего подходила формула «быть среди людей». Впрочем, он никогда не позволял себе расстраиваться по поводу отчужденности других.
Пребывание в колледже давало еще одну возможность — шанс свести дружбу с семинаристами. Как и священники, обучавшиеся во время академического отпуска, семинаристы также представляли широкий срез поселков и городов всей Америки. Большинству семинаристов было по двадцать с небольшим, и отец Гэри считал их просто детьми. Среди них попадались яркие молодые дарования. В свое время некоторые из них станут видными канониками и даже епископами (недаром колледж иногда называют «школой епископов»). Отец Гэри взял за правило дважды в месяц ходить на ленч вместе с группой таких семинаристов и делился с ними своими трудными открытиями, сделанными за многие годы работы.
Уже в юном возрасте отец Гэри понял, что будет священником. Его мама, Анна-Мэй Томас, помнит, как
