Официант исчезает так же мгновенно, как и появился.
— Итак! — Чарлз оживляется. — Заказ мы сделали. А теперь скажи, как продвигается дело с моей книгой?
Вот черт! Ну что я могу ему ответить? Сообщить, что его книга — сущее дерьмо и что сам Чарлз — полная бездарность?
— Ммм… — Я вспыхиваю.
— Ах, не говори ничего, — машет рукой Чарлз, заметив мою реакцию. — У меня ужасные манеры. Не следует обсуждать дела, когда ужинаешь с… прекрасной юной леди, — добавляет он после паузы. — Не хочу, чтобы ты решила, будто я пригласил тебя на свидание из деловых побуждений.
Я натянуто улыбаюсь в ответ.
— Прошу, не думай обо мне так, Анна! Я вижу, тебя посещают подобные мысли, потому что такая женщина, как ты… — Голос Чарлза прерывается.
— Потому что такая женщина, как я… что?
— О, не обращай внимания, — поспешно говорит он, разглядывая свою салфетку.
Что он имел в виду? Какая такая? С носом, как у Гонзо из «Маппет-шоу»? С огромным пузом, как у завсегдатая пивнушки? С ростом, как у статуи Свободы?
— Тогда зачем ты пригласил меня на свидание? — не выдержав, настойчиво спрашиваю я. Не люблю пребывать в неизвестности.
— Ну… ты так слушала меня… — бормочет Чарлз. — К тому же ты не пыталась пригласить меня сама.
— Как это?
— Я не доверяю женщинам, которые набиваются на свидание со мной, понимаешь? — говорит он с неожиданной горечью.
Странно. У Чарлза небольшой рост (метр шестьдесят пять даже в обуви на каблуках), дурацкая козлиная бородка, к тому же он начинает лысеть. Да еще эта розовая рубашка!
— И что, девушки часто набиваются на свидание? — недоверчиво спрашиваю я.
— Да постоянно! Они знакомятся со мной на вечеринках, просят мою визитку, потом набиваются на свидание. Ну, ты понимаешь…
— Да-а… — тяну я.
В чем тут, интересно, фокус? Может, все дело в феромонах? В тех штуках, которые продают по каталогам, обещая, что никто не сможет перед вами устоять? Но почему тогда я не чувствую никакого притяжения к своему собеседнику? Единственное, что улавливает мой нос, — тяжелый древесный запах духов Джанет.
— Они просят водить их в самые лучшие рестораны, — продолжает жаловаться Чарлз. — Затем они восхищаются моей квартирой и всеми силами стараются остаться в ней на ночь, а затем и на всю жизнь. Не успеваю я оглянуться, как они уже тащат ко мне свои чемоданы! — Теперь он говорит быстро, слова словно льются из него.
— Может, тебе просто попадаются быстро увлекающиеся девушки? — предполагаю я.
Чарлз задумчиво крутит в руках бокал с красным вином.
— Они увлекаются с того самого момента, когда узнают где-то на стороне про Честер-Хаус.
— Честер-Хаус, — повторяю я за ним.
В этот момент официант начинает выставлять блюда на наш стол. Чарлз заказал себе что-то остро пахнущее, а передо мной появляется огромная тарелка с крохотными яйцами и чашечка с серой солью.
— Что это? — спрашиваю я, кивая на заказ Чарлза.
— Козий сыр и пирог с луком и карамелью, — объясняет Чарлз. — Попробуй яйца перепелки.
Я беру крохотный шарик и наклоняюсь к своему спутнику.
— У них такая серая соль! Она что, отсырела?
— Отсырела? — с ужасом переспрашивает Чарлз. — Это соль с сельдереем! Неужели ты ни разу такую не пробовала?
— Почему же? Тысячу раз, — весело говорю я, тыча яичком в соль.
На вкус перепелиные яйца довольно вкусные. Такие же, как куриные, только маленькие. Но яйца я могла бы поесть и дома.
— Так вот… — Чарлз возвращается к нашей беседе. — В общем, эти девицы узнают про Честер-Хаус, затем о том, что в скором времени я унаследую еще больше денег, чем имею сейчас, и начинается это маниакальное преследование. И избавиться от них очень трудно.
— Я не знаю, что такое Честер-Хаус, — признаюсь я.
— Это фамильное гнездо. Старинный особняк с парком. Девятнадцатый век. Честер-Хаус находится в Глостере.
Тушите свет! Значит, Чарлз — что-то вроде мистера Дарси из «Гордости и предубеждения», живет в огромном имении, окруженный слугами и бесконечными землями?
— Но разве эти девицы, о которых ты говоришь, не хороши собой?
— Некоторых я даже назвал бы красавицами, — кивает Чарлз. — Но какое это имеет значение? К тому же они позволяют только любоваться собой. Стоит заговорить о… о сексе, как они тотчас отказываются. Они согласны только в начале, пока не перевезли ко мне вещи. А еще они согласны, когда чувствуют, что я готов их выгнать, понимаешь?
— Да.
Мне становится немного его жаль. Конечно, он надутый индюк, но все равно заслуживает большего, чем алчные охотницы за богатством.
— Но ведь не всем нужны деньги. Некоторые могут оказаться вполне искренними, — говорю Чарлзу.
— Вот ты, к примеру, — кивает он. — Ты вовсе не напрашивалась на свидание.
— Но ты же можешь найти богатую и симпатичную девушку, которая не будет нуждаться в твоих деньгах. Разве это трудно?
— А что, у тебя есть куча денег? — неожиданно оживляется Чарлз.
— Ни одного лишнего пенса, — честно отвечаю я.
Знаете, сделав это признание, я сразу чувствую облегчение. Теперь не нужно притворяться, что я сотни раз ела перепелиные яйца и пила настоящее шампанское без особого повода.
Однако Чарлз явно разочарован.
— И все равно, — говорит он, — это я пригласил тебя, а не ты меня. — Глаза его подозрительно сужаются. — Или Ванна рассказывала тебе про Честер-Хаус?
Я качаю головой.
— Может, поедем ко мне? — предлагает Чарлз. — Ты сможешь остаться на ночь. — В его глазах надежда.
— Чарлз! Мы едва знакомы! И у меня нет намерения въезжать в твою квартиру, честно.
Неожиданно он улыбается мне во весь рот, очень искренне.
— Ты мне нравишься. Может, завтра снова поужинаем вместе?
Дома Джанет и Лили встречают меня лавиной вопросов. Любопытство из них так и прет!
Они сидят на диване перед теликом и что-то пьют из дымящихся кружек.
— Это что, горячий шоколад? — спрашиваю я.
— Не говори глупостей, — хмыкает Лили. — Он слишком калориен. Это кипяток с лимоном.
— Он заполняет желудок, и не так хочется есть, — добавляет Джакет. — Классная штука! — Однако в ее голосе нет уверенности. — Как прошло свидание с Чарлзом?
— Очень мило. И он очень… мил. Приглашал завтра в другой ресторан.
— А где вы были сегодня? Я пожимаю плечами:
— В «Савое».
Джанет пихает Лили в бок:
— Я же говорила тебе! Этот Чарлз очень богат. К тому же у него отличное происхождение. Его дед был графом.
— Откуда ты все это знаешь? — удивляюсь я.
