на танец других девочек. Я стояла, не в силах шелохнуться, щеки мои пылали огнем. Мне очень хотелось выстоять, пожать плечами и гордо удалиться, и я почти это сделала, когда услышала, что мои подружки из школы тоже смеются и перешептываются, глядя на меня. Этого я вынести не могла.
Я разревелась прямо у всех на глазах — огромными горькими слезами. Почти в то же мгновение у меня потекло из носа, а от туши защипало глаза. Схватив салфетку с ближайшего стола и рассыпав при этом кусочки сыра с пластиковой тарелки, я попыталась промокнуть глаза, но опоздала.
Выбежав из зала мимо смеющихся девочек и довольных собой мальчишек, я понеслась в туалет. Стоя в неприбранной уборной, среди запахов мочи и хлорки, я взглянула в зеркало и увидела там краснолицую девчонку с распухшим носом и поплывшими глазами, с потеками туши и синей подводки (в те годы это было очень модно). Я попыталась исправить ситуацию, но было слишком поздно. В общем, я просто хорошенько умылась, убрав с лица макияж, наложение которого заняло почти полтора часа.
В зал я больше не вернулась. Может быть, мне следовало вернуться и гордо пройти через ряды обидчиков, давая понять, что они ниже и глупее меня, но я не смогла этого сделать. Я просто села» на низкую скамеечку возле одного из подсобных помещений в самом дальнем углу здания и сидела там, пока за нами не пришел автобус. Затем я тихо проскользнула во двор и первая забралась на сиденье, опять-таки в самом дальнем углу. Я ждала еще два часа, беззвучно плача, а до меня доносились звуки музыки и чей-то смех. Иногда к автобусу подходили девочки, чтобы посплетничать, и в открытое окно я слышала, что они говорят и обо мне.
Когда в автобус поднялась моя лучшая школьная подруга Клара Брайант, раскрасневшаяся и довольная, она бросила на меня всего один взгляд, полный неловкого сочувствия, но не сказала ни слова.
Впрочем, чего я ждала?
Вот так я получила один из самых жестоких уроков в жизни. С этого момента все изменилось. Теперь я знала, что я совсем не хорошенькая и вовсе не такая привлекательная, как принцесса Диана. Как легко было верить отцу, шептавшему, что я красавица и что ребята будут драться за одну только возможность быть со мной! Как легко и как наивно! Я верила, невзирая на то что зеркало говорило мне иное. Я верила, хотя за мной и не ходили мальчишки, а те, что решались общаться со мной, были самыми забитыми и жалкими во всей школе.
Все кончилось в один вечер. На другой день я засунула подальше все яркие вещи, оставив на виду самые незатейливые и неброские. Словно в припадке я вышвырнула на помойку все туфли на каблуках и все тюбики яркой красной помады, которую так любила. С тех пор я стала носить одежду от Гэп, потому что она простая и неприметная. Став чуть старше, я научилась покупать классические платья крайне скучного силуэта, при взгляде на которые тотчас хочется отвернуться и найти себе более интересный объект для разглядывания. Разумеется, я ношу не только черное. К примеру, таких неприметных платьев у меня четыре, разного цвета, но одного покроя и одной марки.
Рядом с Джанет и Лили я кажусь не просто дурнушкой. Меня не замечают. Я никогда не смогу выглядеть хоть немного похожей на них, даже если меня отдать под нож лучшему пластическому хирургу Англии. Правда, у меня есть маленькая коробочка, в которую я откладываю лишнюю мелочь — она называется «на коррекцию носа», но пока в ней всего лишь девяносто восемь фунтов и тридцать четыре пенса (я регулярно пересчитываю). Там должно было бы быть больше, но полгода назад я не выдержала и истратила часть денег на трехдневный отдых в пансионате. Мне хотелось побродить по солнечному берегу и подышать свежим воздухом. К несчастью, постоянно лил дождь, и мне пришлось сидеть в номере.
— Анна, ты когда родилась? — неожиданно спрашивает Лили, не отрывая глаз от монитора.
— А что?
— Да так, одна программка, календарь на тысячелетие. — Лили смеется. — Представляешь, можно узнать, в какой день недели ты появилась на свет.
— Третье июля семьдесят первого года.
Длинные ногти моей соседки цокают по клавиатуре очень медленно.
— Понедельник! — восклицает она с триумфом. Джанет с легким сомнением смотрит на меня. Она как раз прихорашивается перед большим зеркалом. Бледно-розовое платье подчеркивает оливковый цвет ее кожи, руки унизаны резными браслетами, издающими пощелкивание при каждом ее движении.
Вот и сейчас они щелкают, когда она машет рукой.
— «В понедельник день рожденья: внешность — просто загляденье!» — цитирует она строчку из старой детской песенки.
Лили насмешливо фыркает:
— Вот еще!
— Ой, прости ее, Анна, — говорит Джанет. — Она не хотела.
— Анна совершенно необидчива, ведь правда? — спрашивает Лили.
Я вздыхаю:
— Было бы о чем говорить…
На самом деле мне очень обидно. Конечно, я прекрасно знаю, что некрасива. Мне случалось слышать очень неприятные комментарии в свой адрес. Но мне все равно обидно — пусть и не так, как тогда, в школе, но обидно.
Я привыкла быть уродиной. Привыкла еще раньше, чем моя бабуля перестала повторять, что «это всего лишь фаза развития, со временем ты точно похорошеешь». И все-таки мне не нравится, когда обсуждают мою внешность. Я научилась ретушировать свой нос тональным кремом, я ношу обувь без каблуков и неприметную одежду, но я по-прежнему ужасна. Я попрежнему огромна. Этого никуда не денешь и никуда от этого не денешься. Конечно, я могла бы вообще забыть, как я выгляжу, выбросить все зеркала и не таращиться на витрины, целиком отдавшись работе. Но всегда найдется какой-нибудь доброжелатель в магазине или на улице, который не преминет напомнить мне, что я каланча, жердь или бегемотиха.
— Привет, Джек Бобовый Стебель! — завопил накануне пьяный подросток мне вслед, когда я возвращалась из продовольственного магазина «Теско». — Уже достал… э… чего ты там хотел достать с неба?
По крайней мере этот подросток оказался изобретательнее остальных.
— Не переживай, Анна, — виновато говорит Джанет. — Лично я считаю, что если рассматривать в целом, то ты прекрасна.
— Потому что истинная красота спрятана внутри, — подхватила Лили. — И это самое главное в человеке. — Она хихикает.
— А что это у тебя на носу? — неожиданно спрашивает у нее Джанет, забыв обо мне.
— Что?
— Красное пятнышко. Кажется, будет прыщ, — предсказывает Джанет.
— Только не это! — Лили бросается к зеркалу, буквально вывалившись из компьютерного кресла. Она придирчиво изучает свой нос и действительно обнаруживает розовое пятнышко. — Только не это! Завтра у меня съемка!
— Ты отлично выглядишь, — вставляю я.
— Да тебе-то откуда знать! — взвизгивает Лили, мотнув волосами, как это делают в рекламе шампуня. Джанет неодобрительно качает головой.
— Я тебя предупреждала: не надо пользоваться тем тональным кремом. Он забивает поры.
— А когда твой день рождения? — спрашиваю я, чтобы отвлечь Лили от нарождающегося прыщика.
— Сейчас посмотрим. — Джанет бросается к компьютеру и усаживается в кресло, зазывно оттопырив задик. Даже в женском обществе она пытается выглядеть аппетитной. Кстати, попа — это в буквальном смысле фетиш нашей Джанет, а уж если добавить, что ее кумиром является Дженнифер Лопес, вы можете представить, насколько фетишевым фетишем является для нее ее попа. Кстати, Джанет Микс предпочитает, чтобы ее звали Джей Ми, по аналогии с Лопес, которую многие кличут Джей Ло.
— Лили родилась в среду, — объявляет Джанет.
— «День рождения — среда, значит, ждет тебя беда», — с воодушевлением заявляю я.
Кто знает, а может, Лили и вправду ожидают неприятности? К примеру, с возрастом она может расплыться и подурнеть, а потому потерять работу. Или у нее вдруг начнется отторжение силиконовых имплантатов в груди. Ха, вот было бы здорово!
