Анри с трудом сдержал смех.
— Ты с ума сошел!
Но это же благое дело, ты сам это видел, — продолжал Жан-Марк. — Ты способный человек, и было бы жаль тебя терять из-за порушенного идеала, в который ты продолжаешь верить. Вернись к нам, и я позабочусь о том, чтобы с тебя сняли все обвинения.
— Ты такой могущественный?
— Тебе и не снилось, какая в моих руках власть на новом посту.
Это уловка, и ничем иным быть не может. Не может же Жан-Марк в самом деле думать, что он, Ан-ри, способен на такое! Но попробуем схитрить.
— Ты предлагаешь мне жизнь, если я отрекусь от того, во что верю, как это сделал ты. Но остается одна проблема: убедить сэра Джеймса Левишема передать меня в твои руки. Что ты хочешь, чтобы я ему сказал?
— Мы и говорить не станем с этими англичанами! Все подготовлено, мой друг. Дело только за тобой.
— И что потом?
— А потом мы покинем эту страну.
— Все четверо?
Жан-Марк самодовольно кивнул.
— Мы исчезнем потихоньку, пойдем к реке через болото.
— Очень удобно! Пристрелите меня там и сбросите в трясину. Нет уж, спасибо! Нашли дурака! Да я и шага не сделаю с человеком, предавшим всех и вся!
Жан-Марк, злобно глядя на Анри, передернул плечами.
— Ну, как хочешь. Ты ведь у нас чистенький, да?
— Во всяком случае, не предатель. Если и пачкал руки, то не действовал против наших родных и друзей.
— Твоих, гражданин Руссель. От своих я отрекся.
— Боже мой, если б тебя слышал твой отец… — потрясенно проговорил Анри.
Жан-Марк презрительно скривился.
— Мой старорежимный папаша? Все они в прошлом, и жалеть о них нечего.
Анри почувствовал такое омерзение, что ему захотелось замолчать и не говорить больше ни слова. Но нет, надо было все-таки кое-что выяснить.
— Скажи, как тебе удалось переманить на свою сторону Этьена и Огастена? Шантажом? Или скажешь, что они тоже переменили свои взгляды? Уж не их ли надо благодарить за наши провалы? Мы тогда еще головы ломали, каким образом о наших планах становится известно.
Жан-Марк расхохотался.
— Ты ошибаешься, за это можешь поблагодарить меня. Этьен с Огастеном, поняв, что я работаю на Робеспьера и собираюсь обвинить тебя в пособничестве роялистам, быстро сообразили, к кому им выгоднее примкнуть.
Господи, да эти двое еще хуже, чем Жан-Марк! Этот хотя бы верит во что-то, а они пекутся только о своей шкуре.
— Ладно, Жан-Марк, давай поговорим откровенно, — сухо сказал Анри. — У Робеспьера и в мыслях не было подозревать меня в чем-то, пока ты не намекнул ему. Ты объяснил, почему так поступил, только я тоже кое-что соображаю.
— Да ну? — хохотнул Жан-Марк. — Продолжай.
— Мы все были роялистами и пробрались наверх, чтобы спасти как можно больше людей от гильотины.
Дуло пистолета уставилось на Анри.
— Я такого не припомню.
— Да ладно тебе! Я же тебя знаю с детства, мы сто лет знакомы, Жан-Марк!
— Повторяю, — с угрозой произнес Жан-Марк, — я такого не помню.
— Не хочешь помнить, потому что боишься! Ты сделал меня козлом отпущения. Ты выдал меня Робеспьеру, чтобы спастись самому! Ну что ж, живи, дружок, за мой счет, и пусть твоя совесть тебя не мучает!
Анри внезапно бросился на Жан-Марка, и они, сцепившись, рухнули на пол. Жан-Марк не ожидал нападения, и Анри удалось схватить его за руку, в который был зажат пистолет. Он придавил ее к полу, Жан-Марк, охнув, разжал пальцы, пистолет отлетел в сторону.
Анри понимал, что ему не одолеть Жан-Марка. Тот вцепился ему в волосы, и тогда он, продолжая прижимать вторую его руку к полу и не давая ей дотянуться до пистолета, изо всей силы ударил его подбородком в лицо.
Жан-Марк дернулся, сбросив его с себя. Анри уцепился за него двумя руками, оттаскивая подальше от пистолета. Боль в плече становилась все сильнее.
— Ко мне! Огастен, ко мне! — закричал Жан-Марк.
Чувствуя, что времени больше не остается, Анри,
внезапно выпустив руку Жан-Марка и зажав в ладонях его голову, с силой ударил ею об пол. Жан-Марк обмяк, пальцы его разжались.
От двери послышался шум, Анри бросился в угол, куда, как ему казалось, упал пистолет. Лихорадочно шаря по полу руками, он поднял глаза и, увидев, что к нему приближаются, прижался к стене, выставив перед собой кулаки. Так просто им его не взять!
— Не надо со мной драться, — произнес по-английски знакомый голос.
Вуфертон?! Как он здесь оказался? Анри опустил руки.
— Вот так-то лучше, сэр. И не дергайтесь, вторым тоже занимаются.
Анри взглянул поверх плеча Вуфертона — Жан-Марк, бледный, прижимая пальцы к виску, стоял, обхваченный крепкими руками Меиберри. Чувствуя, что последние силы покидают его, Анри, шатаясь, подошел к кровати и рухнул на нее. Несколько мгновений он провел в полубеспамятстве. Смутно слышались какие-то голоса, все тело ныло, раненое плечо страшно дергало.
Кто-то приподнял его ноги и положил на постель. Анри открыл глаза.
— Merci.
У кровати стоял Вуфертон и хмуро смотрел на него.
— Надо было прийти раньше, — проговорил он извиняющимся тоном.
Анри слабо улыбнулся.
— Это я первый напал, монсеньор.
— Ага, — пробурчал Вуфертон.
— А вы разве не напали бы? Он же пришел меня убить.
Вуфертон взглянул на него со скептицизмом.
— Убить? И каким же образом?
— Как — не знаю, но точно не из пистолета.
— Какого пистолета?
Анри показал неуверенной рукой.
— Должен быть там, в углу, он его выронил, когда я на него напал.
— Не надо было этого делать, сэр. Вы нам всю игру испортили. Ага! — Он исчез из поля зрения Анри.
Анри задумался. Что за игра? Вуфертон появился снова, в руке у него был пистолет. Уж теперь-то он поверит, что Жан-Марк приходил с недобрыми намерениями?
Это пистолет Лорио?
— Да, его, только он не глуп и не стал бы стрелять здесь.
Вуфертон, ухмыляясь, сунул пистолет в карман.
— Но и не настолько умен, как ему кажется. Сэр Джеймс меня предупредил, что этот малый наверняка постарается добраться до вас, убивать он вряд ли станет, а вот увести с собой попытается.
— Да, таков был его план. Но как вы обо всем узнали?
