Мэри Бэлоу
Вифлеемская звезда
– Я потеряла «Вифлеемскую звезду», – сказала она ему прямо, когда он вошел в комнату по ее приглашению, переданному горничной. В ее тоне сквозила некая насупленность, упрямство и, возможно, к вышеперечисленным эмоциям примешивалось что-то еще.
Он стоял в дверном проеме спальни, широко расставив ноги и заведя руки за спину, смотрел на нее, не выказывая эмоций.
– Ты потеряла «Вифлеемскую звезду», – повторил он. – Где, Эстель? Еще вчера вечером она была у тебя на пальце.
– Кольцо все еще у меня, – голос звучал бесстрастно, но ее выдавали дрожащие руки. Она заметила это и, будто ненароком, стала перебирать складки пелерины, чтобы чем-то занять пальцы. – Но алмаз исчез.
– Он был, когда мы вчера вечером вернулись домой? – спросил он, сузив глаза.
Уверившись, что пелерина ниспадает красивыми складками, она заново завязала атласный бант у горла. Она выглядела так, словно ничуть не расстроилась из-за своей потери.
– Я бы сразу сказала, если заметила, разве нет? – пренебрежительно спросила она. – На самом деле – не знаю, Алан. Все, что я знаю – это то, что сейчас его нет. – Она пожала плечами.
– Вероятно, он потерялся, когда вчера вечером ты швырнула в меня кольцо, – холодно произнес он. – Ты взглянула на него, когда подобрала?
Высоко вздернув подбородок, она окатила его ледяным взглядом, соответствующим тону его голоса. Только алеющие щеки выдавали внутренние переживания.
– Да, – сказала она. – Сегодня утром. «Звезды» нет. И не стоит так озираться по сторонам, как будто ты ожидаешь, что он выскочит прямо на тебя. Энни и я полчаса ползали на коленках, пытаясь его найти. Его здесь нет. Должно быть, он выпал до того, как мы вернулись домой.
– Я стоял около кровати, когда ты бросила кольцо, – сказал он. – Конечно, ты промахнулась. Я помню, как оно пролетело слева от меня.
– Справа, – поправила она его. – Я нашла кольцо в дальнем углу кровати.
– Пусть будет справа, – согласился он раздраженно. – Если я скажу, что ты швырнула его в воздух, то ты непременно скажешь, что бросила его под половицу.
– Не будь смешным! – холодно проговорила она.
– Алмаз, скорее всего, упал на кровать, – сказал он.
– Блестящее предположение! – Она посмотрела на него, в ее глазах читалось нечто, граничащее с презрением. – И Энни, и я подумали так же. Мы перевернули все постельное белье на кровати. Его там нет. Его нет в этой комнате, Алан.
Она полезла в карман пелерины и достала кольцо, которое протянула ему, что было излишне. Не было никакого сомнения в том, что алмаз отсутствовал.
Граф Лайл взял кольцо и взглянул на него – широкий золотой ободок с кружочками темных сапфиров и пустующим отверстием в центре, где должен был находиться алмаз. «Вифлеемская звезда», так она назвала его. Ее глаза сверкали, как звезды, щеки пылали, а губы были приоткрыты, когда он вручал ей это кольцо два года тому назад по случаю их помолвки.
– Смотрите, милорд, – обратилась она к нему. Тогда она еще не называла его по имени. Он попросил ее об этом только в их первую брачную ночь, несколькими минутами спустя после того, как завершил вступление в брачные отношения. – Смотрите, милорд, какая яркая звезда сверкает на темном небосклоне. И сейчас Рождество. День рождения Христа. Начало всего, что есть замечательного. Начало для нас. Как удачно, что вы преподнесли мне «Вифлеемскую звезду» в честь нашей помолвки.
Он улыбнулся ей. Красивая, темноволосая, черноглазая, жизнерадостная Эстель – невеста, которую его родители выбрали для него, хотя отец и умер за год до этого, чем невольно задержал помолвку.
И держа ее руку с кольцом на пальце, он понял, что влюбился в нее еще сильней, хотя совсем недавно считал, что, дожив до тридцатилетнего возраста, в его жизни нет места для такого глубокого чувства. Он согласился жениться на ней, потому что в его возрасте и при его положении было принято вступать в брак, и потому что предстоящее бракосочетание с Эстель делало его предметом зависти многих лондонских джентльменов, как женатых, так и холостых. Она стала бы великолепным украшением его дома и его жизни.
Было бы намного лучше, если бы он так все и оставил и не сделал бы такой глупости, которую совершил – влюбился в нее. Может быть, у них могли бы сложиться вполне терпимые отношения, если бы он не испытывал к ней этих чувств. Возможно, что они бы лучше ладили друг с другом после двух лет брака.
– Хорошо, – сказал он, опустив взгляд на кольцо в своей руке и пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица и бесстрастность голоса, – не такая уж и большая потеря, не правда ли, Эстель? Это всего лишь алмаз. Всего лишь деньги, которых у меня в избытке. – Он подбросил кольцо, поймал его и зажал в кулаке. – Обыкновенная безделушка. На, убери. – Он протянул ей кольцо.
Ее подбородок взлетел еще на дюйм, когда она взяла его.
– Мне жаль, что я отняла у тебя время, – сказала она, – но мне показалось, что тебе следует знать об этом. Я не хотела, чтобы ты узнал об этом позже и подумал, что я побоялась тебе рассказать.
Его губы презрительно скривились в усмешке.
– Мы же оба знаем, что ты не могла испугаться моей отрицательной реакции, не правда ли? – утвердительно спросил он. – Я просто мужчина, который платит по счетам и делает все, чтобы твоя жизнь была полной чашей. Возможно, прошлым вечером алмаз упал в карман или шейный платок Мартиндейла. Ты провела достаточно времени в его компании. Спроси у него, когда в следующий раз увидишь. Возможно, даже уже сегодня, чуть попозже?
Она проигнорировала его последние слова.
– Или у лорда Петерсона или мистера Хейворда, или сэра Каспара Родоса, – перечисляла она. – Вчера я танцевала со всеми ними и соблазняла их всех по углам залов. – Ее подбородок был вздернут, голос насквозь пропитан сарказмом.
– Я думаю, что прошлой ночью мы сказали или точнее – прокричали, все, что должно было быть озвучено касательно твоих хороших манер на балу Истманов, а точнее – нехватки этих самых манер, – сказал он. – Эстель, я не хочу затевать ссору заново, но я обдумал то, что сказал вчера сгоряча. Сейчас я повторю, когда держу себя в руках. Закончится Рождество, твои родители вернутся к себе в поместье, и я думаю, что для тебя будет лучше поехать с ними и пожить какое-то время у них.
– Значит, отсылаешь меня? – спросила она. – Смахивает на средневековье, Алан?
– Нам нужно пожить некоторое время порознь, – настаивал он. – Хотя на протяжении нескольких месяцев мы виделись друг с другом только по необходимости, все равно с завидным постоянством умудрялись ссориться. Нам нужен месяц или два, чтобы заново осмыслить наши отношения.
– А как на счет целой жизни или двух? – спросила она.
– Если будет необходимо. – Он посмотрел на нее в упор холодными синими глазами.
Красивая, упрямая Эстель. Неисправимая кокетка. За исключением того момента, что в его власти было сделать ее графиней Лайл и оплачивать прихоти жены до конца жизни, он ничуть не волновал ее как мужчина. Даже несмотря на периодические вспышки жаркой страсти, которые всегда заставляли его задумываться после того, как все заканчивалось, и она засыпала в его объятиях, не дарила ли она когда- нибудь другим мужчинам подобную благосклонность. Он всегда ненавидел себя за такие необоснованные подозрения.
Внезапно ее начало знобить.
– Как здесь холодно, – раздраженно сказала она. – Как мы можем жить в декабре без зажженных каминов? Весьма неблагоразумно.
