Сюзанна с удивленным восхищением думала о том, что до того самого публичного бала в Сомерсете, в конце августа, она ни разу не бывала ни на балу, ни на ассамблее, а сейчас у нее позади целых два бала. Она вальсировала даже в Верхних залах Бата.
Сегодня же она явилась на бал не одна, ее, как и положено, сопровождала пожилая леди, ее бабушка. Один из ее дедушек, следовавших за ними, любезно улыбался всем молодым людям подряд, видя в каждом кавалера для внучки, а другой, глядя на них, подозрительно хмурился.
Хотя добрая половина приглашенных были явно людьми светскими и еще пару месяцев назад Сюзанна среди них растерялась бы, оробев, сегодня все они были настроены от души веселиться. Остальные гости, как показалось Сюзанне, очень напоминали соседей Френсис – простых провинциалов, которые всегда были ей симпатичны.
Бальный зал, щедро украшенный к Рождеству, смотрелся потрясающе, хотя и без украшений выглядел бы не хуже. Как удивительно: она двенадцать лет жила в двух шагах от Сидли и ни разу за это время даже не видела этого дома.
Она получила бы ни с чем не сравнимое удовольствие, думала Сюзанна после четвертого танца, когда очень юный и очень пылкий мистер Флинн-Поузи вел ее к бабушке, если бы…
Ах, эти «если бы»! Начиная с лета, ее жизнь просто переполнена этими «если бы».
Но она забудет о них на сегодня и станет просто наслаждаться вечером. Она танцевала четыре танца подряд, причем один из этих бодрых контрдансов – с Питером. Следующим танцем будет вальс.
И не стоит думать о нем как о последнем вальсе.
– Как хорошо ты танцуешь, Сюзанна! – похвалила бабушка, за руку усаживая ее рядом с собой. – И какая же ты хорошенькая! Я горжусь тобой и счастлива, что дожила до нашей встречи.
И тут же рядом с ними вновь оказался Питер. С обаятельной улыбкой он учтиво поклонился бабушке и, обратившись к Сюзанне, протянул руку. – Вальс, как помнится, за мной, мисс Осборн, – сказал он.
И вот она снова вальсирует с Питером. Однако на сей раз танец не захватил ее полностью, хотя она улыбалась, глядя Питеру прямо в глаза, вдыхала аромат его одеколона и получала невыразимое удовольствие от каждого танцевального па. Сейчас она помнила, что они в его доме, в окружении его многочисленных родственников и соседей. Что рядом ее родные, при мысли о которых глаза Сюзанны наполнялись влагой, а также ее друзья – ведь и Маркемы, и Морли в самом деле были ей друзьями. Ей так и осталось неясно, что значило услышанное ею случайно от леди Маркем в свой адрес слово «обуза». Но как бы то ни было, сейчас леди Маркем была к ней добра и продолжала бы заботиться впредь. Должно быть, оставшаяся у тебя на руках сирота, с которой не знаешь, что делать, действительно может показаться обузой.
И конечно же, Сюзанна помнила, что сейчас Рождество – время любви, праздник семейных радостей, мира и добра.
И это чудесно, подумала она.
– О чем задумалась? – спросил Питер, кружа Сюзанну в вальсе. Опять тот же вопрос. Он задавал его ей после прогулки к водопаду. Тогда она грустила.
– Глядя на тебя, понимаешь, что твое место в самом деле здесь, – сказала она. – Я рада видеть тебя в привычном окружении. Думаю, исполнение твоей мечты не за горами.
Улыбнувшись в ответ, он закружил ее в танце, и как-то так вышло, что они оказались за пределами бального зала. Питер взял Сюзанну за руку и, потянув за собой, целеустремленно зашагал к передней. Но они не дошли до нее, остановившись перед запертой дверью. Питер открыл комнату, провел туда Сюзанну и плотно затворил за собой дверь.
Сюзанна поняла, что это библиотека. Красивое, уютное помещение тускло освещалось огнем в камине да свечами, зажженными лишь на одном рожке каминного канделябра.
– Питер… – растерялась Сюзанна. – А как же вальс? Мои дедушки и бабушка…
– …знают, что я привел тебя сюда, – перебил ее Питер. – По крайней мере дедушки. Хотя бабушка, полагаю, тоже – очень уж благосклонно она мне улыбалась при встрече.
Выпустив руку Сюзанны, Питер широким шагом приблизился к камину и принялся ворошить угли: он явно тянул время.
Сюзанна подошла поближе и присела на край стула.
Как? Дедушки и бабушка знают?
Но они не знают, что…
Питер выпрямился и встал спиной к ней, уставившись на огонь. Сюзанна ждала, что будет дальше. А ее сердце в это время изнывало от любви к нему. Потому что она знала, какой он добрый, нежный, страстный, знала, какой он на самом деле.
– Моя мать виновата в смерти твоего отца, – заговорил Питер.
Стало быть, ему все известно? Хотя два дня назад он ничего не знал.
– Он покончил с собой, – сказала Сюзанна. – Это был его выбор.
– Она раскаивается, – сказал Питер, – хотя это, безусловно, не умаляет ее вины. Я все равно люблю ее, Сюзанна. Так было и так будет. А любовь, как я понял, не судит. Любовь ни от чего не зависит.
– Мои родители совершили ужасное преступление, – произнесла Сюзанна. – По их вине погиб мой дядя. И это разбило сердца моих дедушек и бабушки. Но я всегда любила отца и мать, которую, правда, не знала.
– Должен сказать, – Питер, упершись рукой в каминную полку, наклонил голову вперед, – что никогда не отрекусь от матери, Сюзанна. Никогда ее не оставлю и всегда буду рад принять ее здесь, хотя Сидли уже не будет ее домом. Я подыщу ей дом в Лондоне. Если б мне предстояло выбирать между матерью и тобой, я бы отказался от выбора. Я не смог бы его сделать. Любовь есть любовь, тут не может быть выбора. Ведь выбрав одно, считаешь его лучше другого.