минувшим годам. За исключением одного-единственного, терзающего Ребекку вопроса.
– Ты был там в тот момент? – прошептала она. – Ты видел, как это произошло?
Дэвид долго молчал, но Ребекка поняла по его глазам, что ему ясно, о чем она спрашивает.
– Да, – также шепотом наконец ответил он.
– Они сказали, что он вел себя как герой, – промолвила она, наклонилась вперед и настойчиво посмотрела на Дэвида. – И все. Они, по-видимому, больше ничего не знали. Думаю, что всех, кто погиб в бою, называют героями. По крайней мере рассказывая о них любимым. На каждую битву приходятся тысячи героев.
Дэвид почувствовал комок в горле.
– Расскажи мне, что произошло, – попросила она. – Расскажи мне, как он умер.
Он покачал головой:
– Лучше об этом не говорить, Ребекка.
– Почему? – Она схватилась за подлокотники кресла – так сильно, что побелели пальцы. – Потому что он не умер смертью героя? Потому что это слишком страшно описывать? Потому что это меня расстроит? Дэвид, он был моим мужем. Он был моей любовью. Тебе это известно лучше, чем кому-либо другому. Я должна знать. Прошу тебя, я должна знать. Может быть, именно потому, что я не знаю всей правды, я не могу позволить ему уйти. Я не могу поверить, что он мертв, что я больше никогда не увижу его. Я все еще не могу в это поверить, хотя прошло уже почти два года.
Дэвид стиснул руки. Он посмотрел Ребекке в глаза.
– Нас было немного, – заговорил он, – но мы сумели отразить атаку большой колонны русских. Мы погнали их вниз по крутому склону и преследовали их, угрожая им разгромом. Джулиан возглавил контратаку в своей обычной сумасбродной манере, проявляя чудеса отваги. Пуля поразила его прямо в сердце.
Да, в этом был весь Джулиан. Если бы сейчас он оказался перед ней, она бы сама лично вытряхнула из него душу. Герой! Чудеса отваги! Пуля… Прямо в сердце… Он, видимо, даже не успел почувствовать боли. Джулиан!
– С тобой все в порядке? – забеспокоился Дэвид.
– А ты не мог его остановить? Ты не мог заслонить его? – Она знала, что задала глупый, детский вопрос. Ее возмутило то, что Дэвид позволил Джулиану вырваться вперед. Ведь по званию он был старше Джулиана. Возглавить контратаку должен был майор Дэвид Тэвисток. Именно он должен был принять в себя эту самую пулю.
– Каждый выполнял свою боевую задачу, Ребекка, – ответил Дэвид. – Меня самого ранило, и я потерял сознание. Эти раны и уложили меня в госпиталь в Скутари.
Ребекка положила руки на колени и внимательно рассматривала свои ладони.
– Значит, тебя не было там, когда его хоронили. Ты не видел, как выглядело его лицо. Интересно: оно было умиротворенным, или на нем застыла гримаса боли?
– Умиротворенным, – ответил Дэвид. – Я перевернул Джулиана на спину, прежде чем двинуться дальше. Я должен был удостовериться, что он мертв.
Она закрыла глаза.
– Он был моим братом, – тихо сказал Дэвид. Ребекка теперь сожалела о том, что возмутилась без всяких оснований. Да, подумала она, при всем своем взбалмошном характере Дэвид всегда нежно относился к Джулиану. И Джулиан любил его, подражал ему и всегда стремился заслужить его одобрение. Джулиан поступил в гвардию, потому что гвардейцем стал Дэвид. Только сейчас Ребекка поняла, каким ударом стала для Дэвида смерть Джулиана. А ведь он был ее свидетелем.
– Я рада, что ты был вместе с ним, – сказала Ребекка, вновь взглянув на него. – Надеюсь, Джулиан знал, что ты рядом. Вы ведь были в одном и том же полку. Да, он должен был это знать.
Дэвид сдвинул брови и промолчал.
– Благодарю тебя за то, что ты мне рассказал, – промолвила она. – Спасибо тебе, Дэвид.
Глупо, что она испытывает такую свежую боль, после того как миновало столько времени. Вероятно, не расставаясь с болью, продолжая горевать, она действительно потакает своим слабостям. Быть может, Луиза права. Наверное, пора снять траур.
Но боль не отпускала Ребекку.
Она встала. Дэвид протянул руку, но Ребекка покачала головой.
– Прошу извинить меня, – сказала она, быстро проходя мимо него. Потом она обратила внимание на графа и Луизу. Они стояли рядом с фортепьяно и смотрели на нее.
– Ребекка, – обратилась к ней графиня, – позвольте мне…
– Прошу извинить меня, – перебила ее Ребекка и с виноватой улыбкой быстро удалилась.
Теперь слезы застилали ее глаза. Наверное, все-таки расплакаться сейчас полезно. Она быстро поднялась по ступеням и вошла в свою комнату. Похоже, это нельзя назвать потаканием своим слабостям. Видимо, надо позволить себе разрыдаться, чтобы на душе стало хоть чуточку легче.
Наконец-то она поверила в реальность того, что произошло, Дэвид видел Джулиана мертвым. Дэвид прикасался к его телу, чтобы убедиться, что Джулиан и вправду мертв. Он действительно похоронен в Крыму. В этом никаких сомнений быть не может.
Джулиана больше нет. Он никогда не вернется к ней.
Он мертв.
Глава 4
– – Мне следовало любой ценой уклониться от ответов на ее вопросы, – заметил Дэвид. – Ради ее же блага не надо было снова копаться во всем этом.
– Она очень любила его, – сказал граф. – К тому же он уехал в неподходящее время. У бедной девочки тогда было совсем неважно со здоровьем. Она никак не придет в себя после его смерти.
– Я не должен был сообщать ей никаких подробностей, – заявил Дэвид.
Луиза подошла к нему и положила руку ему на плечо.
– Я ее хорошо знаю, – сказала она. – Мы всегда были с ней близки. Мне кажется, Дэвид, причина в том, что Ребекка постоянно отказывалась воспринимать то, что не укладывается в сознании, чему сердце никак не желает верить. Естественно, она до самого последнего момента упорно цеплялась за остатки надежды. Сегодняшний кризис, надеюсь, поможет ей все осознать до конца.
– Глупый мальчик, – заметил граф. – Он действительно повел солдат в атаку, Дэвид? Пошел на ненужный риск? Как это похоже на Джулиана.
– Это было именно такое сражение, – ответил Дэвид. – Схватка, которую нельзя вести согласно учебникам. Такие сражения выигрывают за счет индивидуальных усилий и любви к ненужному риску. Численно противник нас чертовски превосходил… О, простите меня, мэм, за крепкое словцо.
– Просто Луиза, – сказала, улыбнувшись, графиня. – Трудно всерьез ощущать себя вашей мачехой, когда я всего лишь на два года старше вас…
– Хорошо, Луиза. – Он кивнул. – Сегодняшний вечер мог показаться вам нудным. Разговоры шли только об армиях и баталиях. А теперь еще этот нервный срыв у Ребекки. Примите мои извинения.
– Это было неизбежно, – возразила Луиза. – Вас, Дэвид, не было дома добрых два года, и за все это время вы прислали лишь несколько писем. Ваш отец, например, просто с ума сходил из-за этого.
– Неужели, моя дорогая?
– Да. – Она повернулась к мужу. – Вы почти не упоминали о Дэвиде, Уильям, не говорили, что беспокоитесь о нем. Но разве мне так уж трудно было почувствовать, что вас гложет какая-то тревога? Вы думаете, я вас плохо знаю?
Уильям поднял брови и взглянул на Дэвида. Тот не мог припомнить, видел ли он когда-либо, как его отец довольно ухмыляется. Дэвиду редко приходилось замечать на лице графа даже слабое подобие улыбки.
– А теперь я хочу вас оставить наедине, – сказала графиня, вставая, – чтобы вы могли свободно поговорить друг с другом, не боясь утомить или страшно напугать меня. Поднимусь наверх. По дороге посмотрю, как там Ребекка. Спокойной ночи, Дэвид. Спокойной ночи, Уильям. – Она подошла к мужу, и он быстро поцеловал ее в губы.
Дэвиду было непривычно видеть, что его отец целует женщину.
Они разговаривали до самого утра – о войне, о Джулиане, о прошлогоднем решении графа снова жениться, о намерении Дэвида уйти из армии, о его планах переселиться в Стэдвелл, в поместье, в котором он никогда не жил и которым сам непосредственно не управлял. Дэвид собирался за месяц до переезда предупредить об этом работающих там домоправительницу и управляющего.
«Возвращение домой прошло удовлетворительно», – подумал Дэвид, когда наконец пожелал отцу спокойной ночи и закрыл за собой дверь его комнаты. Как замечательно было снова оказаться рядом с отцом. Лорд Тэ-висток совсем неожиданно для себя почувствовал, что с известной осторожностью одобряет выбор отца. Создавалось впечатление, что этот брак вполне может оказаться счастливым. И сам вправе надеяться для себя на более заманчивое будущее. Во всяком случае, более интересное. Судьба явно бросает ему вызов.
Расстегивая рубашку, он вдруг задумался: а как там Ребекка? Спит или все еще плачет? А не могло ли в ее душу закрасться подозрение, что он солгал ей? А не заподозрил ли что-нибудь отец? Дэвид застыл, попытавшись представить себе, как отреагировал бы каждый из них, узнав о том, что произошло на самом деле. Если бы и им внезапно стало известно, что пулю, остановившую сердце Джулиана, выпустил он, Дэвид.
Он почувствовал уже знакомые ему холодок и головокружение. Истину нужно скрывать от всех близких. Вот и все. Кроме самого Дэвида, правду знал только один человек, Джордж Шерер, но каким бы он ни был по своей натуре, он ее никогда никому не расскажет. И Дэвид вновь ощутил, теперь уже сильнее, чем когда-либо, тяжелое бремя своей тайны. Тайны, которую нельзя разделить ни с кем.
«Я убил своего брата», – сказал он мисс Найтингейл тогда, в госпитале. Он уже начал раскрывать свою тайну, но не довел дело до конца. Не сказал ничего, кроме этой фразы, хотя и чувствовал, что эта женщина полностью выслушала бы его признание. Но, по ее словам, она умела, к сожалению, врачевать только телесные недуги. Она не смогла бы излечить его душу.
Да и
