устала, выполняя свои обязанности. Всего хорошего, ваша светлость. Спокойной ночи.
– Значит, друзья доверяют друг другу?
Герцог вперился в нее взглядом, и глаза его стали совсем; черными. Джейн казалось, что он сейчас ударит ее, но Трешем, криво усмехнувшись, вышел из спальни.
Джейн вдруг поняла, что ее трясет словно в лихорадке. Она чувствовала себя ужасно одинокой и несчастной.
Джоселин возвращался домой в отвратительном расположении духа. Теперь он презирал себя с полным на то основанием. Он чувствовал себя так, будто изнасиловал Джейн, хотя с прежними своими любовницами обращался не лучше, чем сейчас с ней… И он презирал ее. Джейн не должна была допускать его к себе этой ночью – должна была немедленно прогнать. А она его обслужила как опытная куртизанка.
Он ненавидел ее за то, что она целую неделю водила его за нос, заставила поверить, что он нашел не только прекрасную любовницу, но и родственную душу.
Она пользовалась его доверием, а сама таилась под личиной куртизанки по имени Джейн Инглби. И после этого еще посмела говорить о дружбе!
А ведь ему уже казалось, что он способен ее полюбить.
Он ненавидел ее за то, что она лишила его надежды. Лишила в тот момент, когда он готов был поверить: жизнь стоит того, чтобы ею дорожить.
Она извлекла его из уютного кокона, в котором он без малого десять лет, и теперь ему уже не удастся вернуться прежней жизни.
Он ненавидел ее.
Он даже не мог думать о ней как о Саре.
Для него она была Джейн.
Но Джейн Инглби не существовала.
Когда Трешем добрался до дома, дала о себе знать головная боль – верная спутница похмелья. Если ему повезет, то к утру он сможет думать лишь о своих телесных страданиях. Впрочем, это продлится недолго, ведь физические страдания – ничто по сравнению с мучениями нравственными.
Мик Боудеи наблюдал за домом, прячась в тени соседних особняков. Он видел, как герцог Трешем подошел к двери и сунул ключ в замочную скважину. Вскоре наверху, вероятно, в спальне, зажегся свет. Дом, несомненно, был любовным гнездышком – у герцога имелся собственный ключ, он провел здесь некоторое время, после чего отправился домой.
У Мика был трудный день, и задерживаться не имело смысла. Тем более что любовница Трешема не выбежала, чтобы его проводить, и даже не выглянула из окна, чтобы помахать на прощание.
Но она может выйти из дома завтра – на прогулку или за покупками. Ему, Мику, и надо-то совсем немного. Он лишь бросит на нее взгляд, и все. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, действительно ли любовница герцога – это Джейн Инглби, она же леди Сара Иллингсуорт. У Мика было предчувствие: женщина, живущая в этом доме, – та самая, которую он ищет. Сыщик привык доверять своей интуиции и полагал, что она и на сей раз его не подведет.
Мик решил, что вернется завтра и станет следить за домом, пока не увидит живущую здесь женщину. Конечно, можно было бы послать для такой нудной работы помощника, поскольку у него, Мика Боудена, имелись дела и поважнее… И все же любопытство взяло верх. К тому же он слишком долго гонялся за преступницей, и теперь ему хотелось самому осуществить захват.
Глава 20
Нарушив многолетнюю традицию, Джоселин не поехал в парк – в это утро у него ужасно болела голова. Слуга, явившийся приготовить хозяину ванну, был немало удивлен, когда увидел, что Трешем все еще лежит в постели. Солнце било герцогу в глаза, но он не открывал их.
Слишком долго предаваться мукам похмелья, заодно мучая слуг, Трешем не мог. Его ждали важные дела. К счастью, у него была возможность поговорить с Броумом и Кимбли накануне вечером. Однако к графу Дербери следовало явиться q визитом – граф носа не показывал на улицу, как, впрочем, и его племянница, то есть леди Сара Иллингсуорт.
Дербери все еще находился в Лондоне и по-прежнему жил в отеле «Палтни». Джоселин узнал об этом, явившись в выше названную гостиницу часов в десять утра. Граф согласился принять Трешема, хотя был весьма озадачен визитом. Раньше они лишь раскланивались при встрече – не более того. Когда принесли визитную карточку герцога, граф сидел в гостиной своего номера. Визитера проводил не служащий отеля, а личный слуга графа.
– Трешем? Как поживаете?
– Спасибо, неплохо, если учесть, что я мог бы бездыханным лежать в собственной постели с перерезанным горлом! Вернее, покоился бы в могиле, поскольку Сара Иллингсуорт покинула мой дом уже две недели назад.
– О… Садитесь, пожалуйста. Позвольте предложить вам выпить. – Для графа информация была не нова, но он знал, что сыщик с Боу-стрит обо всем рассказал герцогу.
– Трешем, вы не знаете, где она сейчас находится? Ничего о ней не слышали?
– Ничего. Благодарю вас, – кивнул Джоселин, прими мая бокал. Взглянув на его содержимое, он почувствовав спазмы в желудке. – Дербери, вы должны понять: когда леди Сара жила у меня в доме, она была одета как служанка и скрывалась под вымышленным именем. Она была просто прислугой. Мне и в голову не пришло спросить ее, куда он направляется.
– Да, разумеется. – Наполнив свой бокал, граф уселся массивный стол, стоявший посреди комнаты. – Знаете, Трешем, эти сыщики с Боу-стрит не стоят и четверти того, что и платят. Бездельники и негодяи… Я торчу здесь уже боль месяца, в то время как опасная преступница находится на свободе. Поверьте, от нее всего можно ожидать. Я совсем недавно узнал о том, что она три недели жила в Дадли-Хаусе. Трешем, вы подвергались смертельной опасности…
– Мне следует благодарить судьбу, что ничего страшного не произошло, – сказал Джоселин. – Она ведь убила вашего сына, не так ли? Мои соболезнования…
– Спасибо, – кивнул Дербери.
Графу явно было не по себе. Джоселин, внимательно наблюдавший за ним, нисколько в этом не сомневался.
– К тому же она вас обокрала, – продолжал Джоселин. – За три недели, проведенные в Дадли-Хаусе, леди Сара Иллингсуорт, должно быть, успела неплохо ознакомиться с домом. Следовательно, она прекрасно знала о том, что в доме хранятся ценные вещи. Признаться, я теперь опасаюсь, что и у меня что-нибудь пропало. Надеюсь, вы меня понимаете…
Граф бросил на Трешема пытливый взгляд, но так и не понял, куда он клонит.
– Да, я вас понимаю, – пробормотал Дербери. Немного помедлив, герцог продолжал:
– Конечно же, имея такую родственницу.,. Я хочу сказать, что леди Сара находится в зависимости от вас, к тому же, смею заметить, она причинила вам такую боль и выставила вас на осмеяние… Полагаю, вы хотели бы поскорее найти ее, не обращаясь к услугам официальных властей. Так вот, будь я на вашем месте, я бы как следует выпорол ее до того, как скажет свое слово закон. Только так нужно поступать с ослушницами. Женщины понимают только язык силы, как я слышал. Мне хотелось бы кое о чем поговорить с вами. Во-первых, объяснить причину моего прихода к вам.
Дербери молча кивнул. Граф не знал, как следовало понимать только что прозвучавший монолог. Что это было – завуалированное оскорбление или неуклюжая попытка выразить соболезнование?
– Я опросил нескольких своих слуг, – сказал Джоселин (разумеется, ничего подобного он не делал), – и они заверили меня, что моя сиделка, представившаяся как мисс Джейн Инглби, имела при себе всего лишь один саквояж, очень небольшой. Так вот, возникает вопрос; где она прячет целое состояние, где прячет деньги и драгоценности, которые у вас похитила? Ваши сыщики… Пытались ли они взглянуть на дело под этим углом зрения? Если они найдут деньги и драгоценности, то найдут и беглянку – все очень просто. Вы со мной согласны?
Джоселин пристально взглянул на собеседника, давая понять, что ждет ответа.
– Неплохая мысль, – в смущении пробормотал граф, и Джоселин укрепился в своих подозрениях. Теперь герцог уже почти не сомневался: украденных драгоценностей либо не существовало вовсе, либо речь шла о сущих пустяках.
