охватившая ее во время поцелуя, испортила все дело. Она не сумела довериться красоте, покою и умиротворенности этого места и в результате сама себя наказала. С того самого дня она утратила способность получать удовольствие от окружавшей ее природы, что было присуще ей всю ее жизнь вне зависимости от мест и обстоятельств. Она была напугана. Ей всюду мерещился мужчина – или, возможно, женщина – в темном плаще, подстерегающий ее. Лили не ожидала от себя такой слабости.
Сегодняшний вечер был тяжелым испытанием для Лили. И причиной тому было не количество гостей. Нельзя было также сказать, что кто-то был особенно недобр к ней или выказывал явное неодобрение. И даже то, что она чувствова-
Возможно, она приспособится. Возможно, последующие недели не будут такими трудными, какой была эта. Но что-то ушло из се жизни – какая-то надежда, какая-то мечта.
Их место занял страх.
Страх перед незнакомым мужчиной. Или, возможно, знакомым. Герцог Портфри всегда наблюдал за ней, когда они были в доме. Но зачем ему наблюдать за ней вне дома, когда она желала остаться одна? Или, возможно, это был вовсе не герцог, а, к примеру, Лорен. Она приходила в особняк каждый день и упорно навязывала себя Лили, стараясь быть внимательной к ней, желая научить ее тому, чего она не знала, и сделать для нее то, чего она не могла сделать сама. Лорен была сама, любезность и доброта. Она была полной противоположностью тому, какой бы ей следовало быть. В ее готовности принять сложившуюся ситуацию было что-то неестественное. Лили с содроганием думала о ней. Возможно, именно Лорен считала необходимым не упускать. Лили из виду, когда та оставалась одна. Возможно, каким-то дьявольским способом Лорен заставляла ее чувствовать себя неловко в компании и испытывать ужас в одиночестве.
Или, возможно, продолжала напряженно размышлять Лили, ни мужчина, ни женщина здесь ни при чем, знакомые они или незнакомые.
«Страх, – думала она, глядя в окно своей спальни, – это то, чему нельзя позволить управлять собой». Иначе он ее полностью уничтожит. Однажды она уже подчинилась ему, предпочтя жизнь и проституцию пыткам и смерти. Она разными способами оправдывала себя за этот выбор. Как однажды сказал Невиль – и как всегда учил ее отец, – долг солдата выжить в плену и бежать из него при первой возможности. Но война закончилась. Сейчас она в Англии. Она дома. Она не позволит безымянному страху раздавить ее.
Вот почему Лили вышла из дома: чтобы один на один встретить самый главный из своих страхов. Незнакомец в плаще, прятавшийся среди деревьев, не был самым главным из страхов. Таковым был коттедж.
Ночь была тихой и светлой от лунного света и света звезд. Было тепло. Плащ, который Лили надела, оказался лишним, хотя он мог понадобиться в долине. Лили быстро пересекла лужайку в поисках тропинки между деревьями. Плащ особенно пригодится ей, если она решится остаться там на всю ночь. Она не сомневалась, что так и сделает, как и в тот первый вечер, когда ее выгнали из этого дома. Она решила, что не побоится провести ночь на пляже, если заставит себя подойти к коттеджу – совсем не обязательно входить в него. Сейчас, когда Лили вышла из дома, ей не было страшно, и она решила, что найдет в себе силы не возвращаться обратно. Ей вообще не хотелось возвращаться в дом.
Дойдя до долины, Лили остановилась. Освещенный лунным светом пляж манил к себе. На воде лежала лунная дорожка. Как было бы приятно пробежаться по ней босиком, а затем взобраться на камень. Но она пришла сюда не для этого. Повернув голову, она посмотрела на долину.
Это был очаровательный мир: отвесная скала, заросшая темно- зеленым папоротником, таинственная и сказочная; серебряная лента водопада, коттедж, который так хорошо вписывался в окружавшую его природу, что казался скорее ее творением, чем созданием рук человеческих. Это было место, куда она захочет возвращаться, если ей удастся собрать воедино осколки ее жизни.
Лили медленно направилась к озеру. Она чувствовала, что поступает правильно. Было что-то такое в этой части долины, что очень отличало ее от пляжа и других уголков парка – и других уголков земли. Невиль был прав, и она это знала: это было одно из тех особых мест, где ты ощущаешь чье-то присутствие. Лили хотелось верить, что она ощущает здесь присутствие Бога, которого не ощущала в церкви. Это было место, в котором был какой-то особый смысл. Она это чувствовала. Но не смогла бы выразить словами.
Но чтобы довериться такому месту, как это, нужно мужество. А она лишилась его в день пикника.
Лили подошла к озеру и встала под густым покровом папоротника, нависшего над ней. Развязав тесемки плаща, она отбросила его в сторону. Немного поколебавшись, она стянула с себя старое платье, сбросила туфли и осталась в одном белье. Воздух был прохладным, но ведь Лили большую часть своей жизни провела под открытым небом. Ей надо было почувствовать его кожей. Она стояла очень тихо. Потом запрокинула голову и закрыла глаза. Лунный свет отвлекал ее. Она хотела слышать звуки падающей воды, стрекот насекомых, крики чаек. Ей хотелось вдохнуть в себя запахи папоротника, чистой воды водопада и соли моря. Она хотела ощутить прохладный ночной воздух, прикосновение папоротника к телу, почувствовать землю босыми ногами.
Лили открыла глаза и целиком отдалась окружавшей ее природе. Она заглянула в темные бездонные глубины озера. Ей не было страшно. Вода в озере была наполнена яркими брызгами водопада, а тот, в свою очередь, отражал сияние моря. Темнота и свет дополняли друг друга, создавая иллюзию светотени.
– О чем ты думаешь?
Голос – его голос – прозвучал у нее за спиной. Слова звучали мягко и нежно. Она не услышала его шагов, но как это ни странно, совсем не испугалась и не удивилась. Ее не охватил тот ужас, который она испытала на тропе среди рододендронов и утром в лесу. Она словно ждала, что он придет. Было бы странным, если бы его не было здесь рядом с ней. Она даже не повернулась.
– Я здесь не для того, чтобы любоваться природой, – ответила Лили. – Я ощущаю себя ее частицей. Люди часто говорят о любовании природой. Тем самым они отделяют себя от того, частью чего являются. А я чувствую себя частью природы.
Она не думала о словах, не подбирала их, формулируя философию жизни. Они шли от ее сердца. Она никогда раньше не ощущала такой глубокой близости с другим человеком. И так хорошо, что это был именно Невиль. Он все поймет и все примет.
Он молчал, но этим молчанием было все сказано.
Внезапно ей стало очень легко и спокойно.
Невиль подошел ближе и поправил волосы у нее на виске.
– Надо снять остатки одежды, маленькая водяная нимфа, – сказал он.
В его предложении не было ничего непристойного. Скрестив руки, Лили сняла через голову сорочку, а Невиль быстро сбросил пиджак, жилет и рубашку.
– Ты собралась искупаться, не так ли? – спросил он. Да. Осознанно она еще не пришла к этому, но да, это было бы следующим логическим шагом, который он выразил за нее словами. Она должна была погрузиться в воды этого озера, стать неотъемлемой частью его красоты и покоя. Этой ночью она наконец полнила бесценный подарок – обрела покой.
Лили кивнула. Невиль, полностью раздевшись, тоже стал частью природы. Великолепный в своей наготе. Они смотрели друг на друга с откровенным восхищением и, нельзя не признать, со вспыхнувшим желанием, страстью и потребностью друг в друге. Но это было еще не все. Они ощущали и слияние душ, что было сейчас самым важным.
Кроме того, их окутывала ночь...
Повернувшись, Невиль нырнул в озеро и тотчас вынырнул, фыркая и мотая головой, словно мокрый пес. В лунном свете блеснули его ослепительно белые зубы. Но прежде чем он успел что-то сказать, Лили тоже нырнула.
Вода была холодной. Такой холодной, что перехватило дыхание и сводило ноги. И в то же время она была приятна своей свежестью. Лили чувствовала, как она проникает ей под кожу, успокаивая ее, очищая и возрождая к новой жизни. Вынырнув на поверхность, Лили отбросила с лица мокрые волосы и увидела, что вода была вовсе не черной, а светящейся, отражавшей лунный свет. И она снова додумала, что темнота – это чисто внешнее восприятие. Все зависит от того, как воспринять эту темноту.
Озеро было небольшим и не очень глубоким. Они плавали молча, так как слова были излишни. Они постояли около водопада, протянув к нему руки, чувствуя, как острые иглы падающей воды приятно щекочут им ладони, просачиваясь сквозь пальцы. Вода была по-прежнему холодной, несмотря на то что они уже почти привыкли к ней.
– Оставайся здесь, – внезапно сказал Невиль и, опершись о берег руками, резким движением выбрался из воды.
Лили, расслабившись, плавала на спине, когда он вышел из коттеджа с одним полотенцем, обернутым вокруг талии, и двумя перекинутыми через руку. Он помог Лили выйти из воды и закутал ее в полотенце. Другим полотенцем он выжал из ее волос воду и передал его ей, и она замотала его вокруг головы в виде тюрбана.
– Мы можем разжечь огонь в камине, – предложил он. – Если, конечно, ты осмелишься снова войти в коттедж, Лили, Ты не должна бояться меня. Я не трону тебя без твоего согласия. Сейчас главное – согреться.
Невиль был прав. Но еще более важным было желание продлить эту волшебную ночь – ночь, когда она сумела убедить себя, что все жизненные – проблемы могут быть решены.
