не оставила себе достаточно времени, чтобы переодеться и привести себя в порядок. Она совсем не была занята. Вернувшись домой с озера, она уединилась в зимнем саду и села на подоконник, спрятавшись за шторой от любого, кому случится туда забрести. Она сжала согнутые колени руками, устремив невидящий взор на увитую розами беседку, и задумалась.
И вдруг ее осенило. Она понимала, что это глупо. И невозможно. И крайне нежелательно. Ей оставалось только гадать, всегда ли это было так или случилось недавно – со времени его приезда в Примроуз-Парк накануне дедушкиной смерти. Или еще позже. Только сегодня днем. Неужели она влюбилась в него именно сегодня, когда он поведал ей свою историю? Или эта история просто обнажила правду, которая существовала всегда?
А какую правду? Наверняка это не было правдой. Это слишком смешно и нелепо. Однако, надо признать, он возбудил ее интерес. И как все женщины – неумные создания, хотя глупо стричь всех под одну гребенку, – она влюбилась в довольно грустную историю. А скорее в мужчину, главного ее участника.
Да, несомненно, глупо и смешно рассматривать это всерьез. Завтра утром она посмеется над собой. Она отложит все это на утро, если, конечно, сможет заснуть. Или спокойно обдумает все случившееся сегодня днем и поймет, что не могла бы сочувствовать мужчине, не влюбившись в него. Вот уж действительно приятное открытие. Впервые со времени далекого детства она, кажется, полюбила Дэниела, Ведь любовь вырастает из понимания и сочувствия.
Но ничего хорошего не получалось. Было бессмысленно пытаться сохранить здравомыслие. Джулия знала это из опыта. У нее эмоции и интуиция всегда побеждали здравый смысл. Это факт, и, кроме того, она знала, что хороший ночной сон, если он вообще придет, ничего не изменит. Случилось то, что, она знала, однажды должно было случиться с ней, то, чего она так долго ждала. Именно по этой причине она отвергла всех своих поклонников. Она всегда знала, что однажды полюбит и не сможет выйти замуж, если – или пока – этого не случится.
То, что произошло, было бессмысленно, нерезонно и нежелательно. Она вовсе не желала влюбляться в Дэниела, но влюбилась, и все тут. Она могла наконец выразить это словами, даже не произнося их вслух.
Она любила Дэниела. Слова звучали странно. Невероятно. Но они удивительно согревали душу. Дэниел!
Итак, все было испорчено. Любая надежда на то, что она сможет остаться в Примроуз-Парке, исчезла, Надежда, что она могла бы стать членом семьи, которая ей всегда казалась родной, но на деле никогда не была таковой, ушла навеки. Теперь она не сможет выйти замуж ни за кого из кузенов – ни за Малькольма, ни за Леса, ни за Фредди. И уж конечно, не за Дэниела. Потому что, даже если его можно было бы спровоцировать повторить свое предложение, – а он сказал, что не сделает этого, – она все равно не приняла бы его. Немыслимо выйти замуж за человека, который ее не любит и которого она любит с такой страстью. Лучше уж выйти замуж за Фредди, который не будет требовать любви, или за Леса, который не будет на это надеяться.
Правда, она вообще может не выходить замуж. Ни за кого. Никогда. Пусть это звучит несколько мелодраматично. Ведь любовь, если ее не поддерживать, умирает – через год, или десять лет, или через сто. Возможно, если это случится, она сможет полюбить снова? Кто знает? Всегда есть надежда на счастливый конец, пока живешь и дышишь.
Она поговорит с Фредди и Лесом и откажется от их предложений. Джулия не была уверена, следует ли ей объясняться с Малькольмом, поскольку тот пока еще не сделал ей никакого внятного предложения. Но для того чтобы завершить дело, она решила поговорить и с ним тоже. Она собиралась покончить со всем этим завтра и затем уговорить мистера Прадхолма приехать пораньше. Не было смысла затягивать ожидания семьи, когда она уже приняла окончательное решение.
Пора начать обдумывать свою жизнь на севере Англии с тетей, дядей и их семьей. Нужно привыкать к мысли, что это произойдет очень скоро. Кто знает, может быть, это будет не так уж плохо. В конце концов, она уже не ребенок и не будет для них большой обузой. Она уже взрослая и может оказаться полезной в доме. И из одной только гордости она, вполне вероятно, поступит на работу.
Главное – повернуть мысли в этом направлении. Нечего хныкать по поводу того, что счастливый конец ей не преподнесли на блюдечке. Она прекрасно понимала, что в жизни такое случается крайне редко.
Почему Дэниел поцеловал ее, когда она так его рассердила, отказавшись пообещать не выходить замуж за Фредди? – размышляла она. И таким жарким, свирепым поцелуем? Но бесполезно было гадать о мотивах любого из поступков Дэниела. И нечего было дразнить память такими приятными и возбуждающими деталями – этим поцелуем и объятиями у реки. Джулия даже с некоторым отвращением спросила себя, как долго она намеревается кормить свое изголодавшееся по любви сердце именно этими воспоминаниями. Она представила себя в виде старой девы, сидящей у камелька и вспоминающей, как однажды ее поцеловал – и даже немного больше чем поцеловал – человек, способный одним прикосновением превратить ее колени в желе.
Это был далеко не самый приятный или достойный образ. И кажется, давно уже прозвучал колокольчик, сзывающий всех на обед, и если она не поторопится, то опоздает к трапезе.
Но теперь, как бы она ни спешила, все равно было слишком поздно. И она опоздала к обеду, получив сердитый взгляд от тети Сары, когда скользнула на свободное место за столом, неодобрительный – от Дэниела, улыбку и сочувственный кивок от тети Милли и подмигивание и усмешку от Фредди.
Малькольм предполагал, что неизбежно испытает разочарование, или сожаление, или еще что-то отрицательное. Джулия была первой девушкой, с которой он всерьез рассматривал брачный союз. И вот она говорит ему с присущей ей искренностью, что решила не выходить замуж в ближайшем обозримом будущем. После обеда она подозвала его к фортепиано, за которым одним пальцем подбирала какую-то мелодию.
– Ты не сделал мне предложение, Малькольм, и никоим образом не показал, что намерен сделать это до истечения месяца. Но все равно я решила, что ты должен знать. Я не могу выбрать мужа при таких условиях и думаю, что несправедливо по отношению к тебе или другим кузенам выбирать мужа подобным образом. Я собираюсь сообщить мистеру Прадхолму, возможно, завтра, что Примроуз-Парк может быть передан в благотворительный фонд по дедушкиному завещанию.
Малькольм сел на вращающийся табурет рядом с Джулией, и она встревоженно посмотрела ему в лицо.
– Я не оскорбила тебя, Малькольм? Ни моим, отказом, ни моим предположением, что ты намеревался сделать мне предложение?
– Нет, Джулия, – ответил он, чувствуя себя легко и спокойно с ней, наверное, впервые в жизни. – Я не обижен. И благодарю тебя за то, что ты сказала мне это наедине.
– Мне еще нужно сообщить то же Фредди и Лесу. – Она состроила гримаску. – Они сделали мне предложение. Вот уж поистине светопреставление. Иногда мне кажется, что дедушка сидит где-то в уголке на том свете и веселится над тем, во что обернулась его шутка.
Малькольм серьезно посмотрел на нее:
– Думаю, твой дедушка хотел сделать все, чтобы тебе было хорошо, Джулия. Думаю, он был бы огорчен твоим решением, но, несомненно, испытал бы уважение к тебе. Как и я.
– Спасибо, Малькольм, – сказала она, положив руку ему на рукав. – Ты такой милый. О, сюда идет Лес. Мне нужно покончить с этим уже сегодня к вечеру. – Она засветилась улыбкой, когда Лесли подошел к фортепиано. – Какой теплый вечер, Лес. Ты не находишь? Ты не выйдешь со мной на балкон?
Джулия улыбнулась и поднялась со стула. Предложив ей согнутую в локте руку, Лесли провел ее сквозь стеклянные двери. Она очаровательна, подумал Малькольм. Последние несколько лет он воображал, что немного влюблен в нее, но теперь он знал, что его чувства всегда были скорее восхищением и привязанностью, нежели любовью. Никогда в жизни он не испытывал такого облегчения, как теперь. Может быть, ему следовало ощущать подавленность и разочарование, но – ничего подобного. Он испытывал душевный подъем. Он твердо знал, что между ним и Джулией никогда не могло быть серьезных отношений. Она была яркой звездой, и при ней он всю жизнь чувствовал бы себя скучным и неловким.
Он оглядел гостиную, желая – что было вовсе не свойственно ему – разделить с кем-то свою радость и вновь обретенное чувство свободы. Его глаза остановились на Камилле, которая сидела рядом с его матерью и тетей Милли и слушала, что та говорила. Он встретился с ней взглядом и улыбнулся. Она тепло улыбнулась в ответ.
Камилла. Вот кто поймет его чувства. Она с радостью отпразднует с ним его избавление от возможного брака с Джулией, который не принес бы счастья ни Джулии, ни ему. И она оценит тот факт, что Джулия отвергла его, не дожидаясь, пока он сделает ей предложение. Она посмеется вместе с ним над этой деталью.
Камилла посмотрела на него и снова улыбнулась, когда он пересек комнату и подошел к ней, ожидая, пока его мать кончит говорить.
– Ты не хочешь прогуляться, Камилла? – спросил он. – Сегодня чудесный вечер, если судить по воздуху, который проникает через стеклянную дверь.
– С удовольствием, – откликнулась Камилла, поднимаясь. – Думаю, мне даже не понадобится шаль.
Тетя Милли улыбнулась и одобрительно закивала.
– Наша дорогая Камилла, – услышал Малькольм, когда уводил свою спутницу под руку. – Пора ей найти нового жениха, Роберта.
Эти слова вертелись в голове у Малькольма, когда он вел свою подругу по ступеням через холл к парадным дверям.
Глава 15
Лес
