совершенно другой Эдмонд, а тот лорд Эдмонд, которого знала она, по-видимому, был сотворен из чувства вины, собственной никчемности, горя и многого другого, о чем она и не догадывалась.
Но Мэри не хотела об этом думать, она решила выйти замуж за лорда Гудрича, мечтая о постоянстве и спокойствии, Мэри хотела, чтобы у них были дети, пока она еще не слишком стара. Она совсем не хотела думать о лорде Эдмонде Уэйте.
Но, изо всех сил стараясь настроиться на размышления о будущем, которое ей было предложено в этот вечер, Мэри, беспокойно ворочаясь в постели, могла думать только о лорде Эдмонде, а когда наконец уснула, видела сны только о нем – странные, пугающие сны. В одном из них он, сидя верхом на лошади, смеялся над ней, когда она прыгала через высокий барьер, который он сам только что взял. А в другом сне она падала с лошади, а он бежал к ней – он был без лошади, – чтобы не дать ей упасть, но бежал медленно, слишком медленно. Но Мэри проснулась раньше, чем узнала, коснулась она земли или его протянутых к ней рук.
Прошло две недели, две недели, во время которых в городе стояла невыносимая жара и которые для Мэри были не слишком веселыми. Обе ее подруги – и Ханна, и Пенелопа уехали, одна на север, другая – в Брайтон, но виконт оставался в Лондоне, и они продолжали встречаться почти ежедневно. Хотя за это время он не повторил своего предложения, они оба вели себя так, как будто Мэри дала согласие.
Леди Элинор, сдержав свое слово, прислала приглашение на обед и Мэри, и лорду Гудричу. На обеде присутствовал, кроме них, всего один гость, пожилой баронет, старый знакомый леди Элинор, которого она пригласила для четного числа – так пояснила хозяйка, не имея в виду обидеть этим своего друга.
Вечер прошел приятно, и за ним последовала такая же приятная поездка домой. И когда коварный мозг Мэри начинал делать сравнения, она строго ставила его на место. Она начала привыкать к непрошеным образам и воспоминаниям, научилась не обходиться с ними чересчур безжалостно, а терпеливо и решительно заменяла их другими и считала, что ей это успешно удается.
Но в одно прекрасное утро, просматривая почту, заметно поубавившуюся с окончанием сезона, когда иссяк поток приглашений, она обратила внимание на незнакомый почерк на конверте и обнаружила, что письмо пришло из Гемпшира, где было поместье лорда Эдмонда. Трясущимися от нетерпения руками Мэри сломала печать и, развернув письмо, положила его перед собой на стол. Ее взгляд прежде всего метнулся вниз страницы к подписи, крупной и четкой, – «Эдмонд».
Успев заметить, что письмо было недлинным, Мэри закрыла глаза и, сделав глубокий вдох, снова открыла их.
«Моя дорогая Мэри, – прочла она и сделала паузу, прежде чем читать дальше, – вопреки тому, что ты можешь подумать, сообщаю, что я этого не подстраивал и ничего сам не знал, пока сегодня утром не получил приглашение. Я решил принять его, потому что это моя тетя и она всегда была добра ко мне. И у нее будет всего один день шестидесятилетия, если, конечно, в нарушение законов природы время не остановится. Однако если ты уже приняла приглашение или собираешься его принять, но не хочешь снова видеть меня, я придумаю какое-нибудь правдоподобное извинение. Например, всех моих арендаторов и слуг может поразить оспа или случится еще какое-либо подобное несчастье. Могу я просить твоей милости немедленно дать ответ? Твой покорный слуга, Эдмонд».
Что за загадочное приглашение от его тети на торжественный обед в честь ее шестидесятилетия? Мэри, нахмурившись, перебрала оставшуюся пачку писем, нашла его и, распечатав конверт, надписанный уже знакомой рукой, прочла записку.
Это было не просто приглашение на обед или на вечерний прием, ей предлагалось провести неделю в Рэндалл-Парке, загородном поместье леди Элинор в Кенте, и отпраздновать шестидесятилетие его хозяйки. Леди Элинор поясняла, что там соберется несколько членов семьи и друзья, в числе которых она очень надеется увидеть и леди Монингтон. «Виконту Гудричу я тоже послала приглашение», – добавляла в конце леди Элинор.
Глядя в пространство, Мэри сложила приглашение и накрыла его ладонью.
Зная, что новая встреча с лордом Эдмондом будет утонченной пыткой, Мэри понимала, что ей не следует соглашаться, ведь легко найти подходящий повод для отказа, даже не прибегая к эпидемии оспы, охватившей вдруг всех ее слуг. При этой мысли она невольно улыбнулась. Но если она согласится принять приглашение леди Элинор, она неминуемо встретится с лордом Эдмондом на ограниченном пространстве усадьбы, а этого Мэри хотелось меньше всего.
Но если бы она снова увидела лорда Эдмонда, если бы провела целую неделю в его обществе, она, безусловно, смогла бы наконец покончить с некоторыми видениями, смогла бы безошибочно удостовериться, что, каким бы он ни был до смерти своего брата, сейчас он был человеком, который не заслуживает уважения – и любви.
И Мэри решила, что еще подумает и обсудит приглашение с Саймоном, когда он заедет за ней, чтобы повезти за покупками и в библиотеку, но она уже знала, каким будет ее ответ, каким ему следует быть.
А до конца дня она должна написать лорду Эдмонду, нельзя же заставлять его ждать.
Кажется, прошло так много времени – Мэри закрыла глаза, – так много времени с тех пор, как она в последний раз видела лорда Эдмонда.
Глава 10
Высаживаясь из экипажа и обнимая тетю Элинор, лорд Эдмонд не особенно радовался всему происходящему. Конечно, ему всегда приятно было видеть свою тетю, и при других обстоятельствах он был бы счастлив неделю своего времени посвятить празднованию ее дня рождения, тем более что собиралось интересное общество. Несколько раз, когда еще был жив его дядя, а сам он был мальчишкой, лорд Эдмонд проводил лето в Рэндалл-Парке, и у него остались о той поре самые приятные воспоминания.
Но ему оказалось трудно покинуть Уиллоу-Корт, когда он только что обосновался там и обнаружил, что жизнь в провинции в собственном доме, когда тебя обслуживают собственные слуги, имеет определенную прелесть и, помимо всего прочего, оказывает благотворное влияние на раненую душу.
А сейчас он снова должен был встретиться с Мэри, после того как выставил себя круглым идиотом в день памятного приема в саду. Она не прислушалась к его намеку на то, что ей следует отказаться от приглашения, ведь он как племянник леди Элинор чувствует себя обязанным быть на дне рождения своей тети. Мэри в ответ на его письмо написала, что не имеет ничего против встречи с ним в Рэндалл-Парке, если у него нет возражений.
Нет возражений! Неужели у нее не хватает здравого смысла – или интуиции, – чтобы понять, что он охотнее встретился бы с дьяволом, чем с ней? «А еще этот Гудрич! Целую неделю его любовнице и побочному выводку придется обходиться без него», – с отвращением подумал о виконте лорд Эдмонд. Обручилась ли с ним Мэри? Если еще нет, то вряд ли это произойдет в ближайшее время. Но – странная мысль! – вдруг эта неделя за городом окажется подходящей для объявления о помолвке?
– Эдмонд! – воскликнула леди Элинор, обнимая племянника и целуя его в щеку. – Не могу поверить собственным глазам! Ты прибыл надень раньше, хотя имеешь, обыкновение опаздывать.
– Скажи еще лишь слово, и я развернусь и подожду в деревенской гостинице до завтрашнего утра, – засмеялся лорд Эдмонд. – Есть там новенькие горничные?
– Ты останешься здесь под моим присмотром, – усмехнулась леди Элинор. – Входи в дом, милый. Для меня радость побыть целый день вдвоем с тобой, пока не стали собираться гости. Быть может, мне удастся вложить тебе ума-разума.
– Звучит очень ободряюще. – Лорд Эдмонд обнял тетю за талию, и они вместе пошли вверх по ступенькам подковообразной лестницы к двустворчатым дверям в дом. – Скажи, на кой черт ты вместе с приглашением прислала мне еще и частичный список гостей?
– Что за выражения, милый! Я подумала, что, возможно, тебе будет приятно узнать, что я пригласила и леди Монингтон тоже.
– А вдобавок и Гудрича. Я едва устоял, чтобы не отказаться от твоего приглашения, когда узнал, что он тоже приглашен. Он принял приглашение?
– Они оба приняли мое приглашение. Уверена, они очень подходят друг другу, и для Мэри это будет удачная партия.
– Да, она получит черт знает сколько внимания от него при двух его законных сыновьях, любовнице и пяти незаконных выродках. Ты что, о них не знала?
– Я всегда считала недопустимым употреблять такое слово в отношении детей, рожденных вне брака, ведь дети не виноваты, что появились на свет. Очевидно, он хорошо заботится о них и готов обеспечить будущее каждого.
– Раз ты все знаешь, тогда какого черта говоришь, что он будет великолепным мужем для Мэри? Любая женщина заслуживает лучшей судьбы.
– Боже мой, твой язык никуда не годится. Очень может быть, что ей известно о его второй семье, но, знаешь, многие женщины не возражают против такого положения вещей, и это не мешает им пользоваться всеми преимуществами брака без, гм, излишеств.
– Только не Мэри, – усмехнулся лорд Эдмонд, – поверь мне, это не для нее.
– Ну что же, милый, – леди Элинор с интересом взглянула на племянника, – вероятно, тебе кажется, что ты больше подходишь ей в мужья?
– Я? – Он рассмеялся. – Бедная Мэри. Ты не считаешь, что она оказалась между Сциллой и Харибдой? Во всяком случае, у Гудрича хватает порядочности, чтобы особенно не распространяться относительно своей второй жизни, и поэтому с ней, конечно, можно смириться.
– Налей себе чего-нибудь выпить, милый, – предложила ему тетя, проводив племянника в нижнюю гостиную. – Все же
