– Но леди назвала свое имя? – спросил он.
– Миссис Армитидж, сэр, – сообщил дворецкий. Софи?!
– Благодарю вас, – сказал Натаниель. – Я сейчас приду. Проводите ее пока в салон для гостей.
– Да, сэр. – Дворецкий поклонился и ретировался.
Софи?! Что за черт! Натаниель недоумевающе нахмурился. А он-то ломал голову, нужно ли поговорить с ней, чтобы положить решительный конец их отношениям. Своим приходом она освободила его от сомнений, но почему решилась прийти к нему – к тому же в такой ранний час и без сопровождения? Может, у нее что- то случилось? Может, первоначальная догадка друзей была верной, и ее поведение вчера и в тот вечер на балу у Шелби было продиктовано страхом? И в конце концов она решила прибегнуть к их помощи!
Он быстро зашагал в комнату для гостей.
София стояла в середине гостиной лицом к двери, сняв и положив капор на стул. Как обычно, она была аккуратно и скромно одета в практичное платье для прогулок синего цвета, ее волосы, как всегда, немного выбились из прически. Но вместе с тем в ней появилось что-то новое – сегодня она вовсе не выглядела безмятежной и веселой, напротив, казалась настроенной решительно и даже воинственно.
Она невероятно хороша, подумал Натаниель, не отрывая от Софи взгляда и машинально нагибаясь и почесывая за ухом Лесси, которая лениво подошла к нему поздороваться, размахивая хвостом.
– Софи! – сказал он. – Вызвать для вас горничную?
– Нет, не надо.
– Вы пришли к Лавинии? – спросил он. – Тогда, боюсь, вы пришли слишком рано.
– Нет!
Это повторное отрицание прозвучало как объявление войны. Уж не намерена ли она с ним поссориться? Натаниель был заинтригован.
– Тогда в чем же дело? – спросил он, сделав несколько шагов в ее сторону и сцепив руки за спиной. – Чем могу вам служить, Софи?
Он прислушивался к своим словам с каким-то удивлением. Разве он только что не решил порвать с ней? Но что бы там ни было, она оставалась для него дорогим другом.
– Я полагаю, – сказала она, вздернув голову и всем своим видом выражая враждебность, – что должна перед вами извиниться. Мне не следовало представлять вашу кузину мистеру Пинтеру, а нужно было переадресовать его просьбу вам.
Вчерашний инцидент, который так возмутил Натаниеля и стал причиной бессонной ночи, во время которой он решил расстаться с Софи, теперь, когда она о нем заговорила, показался таким тривиальным, что Натаниель растерялся.
– Иногда, – примирительно заговорил он, – обстоятельства застают нас врасплох и не дают времени сообразить, как лучше поступить. Вот и я привлек к вам внимание своим поступком, тогда как мог просто что-нибудь сказать. Но считая Пинтера неподходящим для Лавинии знакомством, я и не подумал это сделать.
– Значит, вы принимаете мои извинения? – спросила она, сильно покраснев.
– Разумеется, – сказал он. – Но примете ли вы мои?
Он хотел было протянуть ей руку. Потом они бы поцеловались, и вся история ее знакомства с Пинтером, которая его вовсе не касается, была бы на время забыта. И в конце концов этот сезон не оказался бы для него таким неудачным.
– Нет, ваши я не принимаю, – сдержанно возразила она.
Он поднял брови и только сильнее сжал руки за спиной.
– Натаниель, кажется, вы считаете меня своей собственностью. Так же, как Джорджину и Лавинию. Возможно, в их случае такая точка зрения отчасти оправданна, но лишь отчасти. Они вам не принадлежат, а только временно, по тем или иным причинам находятся под вашей опекой. Но они самостоятельные люди, личности. И я тоже личность. Но только потому, что я женщина и… и была с вами близка, вы считаете меня своей, существом, за которое вы несете ответственность. Вы считаете, что можете выбирать мне друзей, отвергая тех, кого вы не одобряете. Я никогда не давала вам права распоряжаться своей жизнью. Я не дала его вам одновременно с моим телом – я дала вам только свое тело. Вы воспротивились выраженным мной желаниям.
Ему казалось, будто его хлещут кнутом.
– Я хотел только защитить вас, Софи, – сказал он. – Как и все мы.
– Защитить? От мистера Пинтера? Но он мой друг. И вчера вечером его подвергли сильному унижению. Я не могу обвинять вас в том, что вы увели Лавинию. Правильно или нет, но вы действовали, исходя из своих представлений об ответственности за нее. Но я упрекаю вас за то, что вы оказались рядом со мной. Вы были крайне заинтересованы разговором с леди Галлис до того момента, когда в гостиную вошел мистер Пинтер, вот и оставались бы на своем месте. Я не просила ни вас, ни Идена, ни Рекса и ни Кеннета окружать меня защитной стеной.
Разумеется, Софи права, думал Натаниель, они слишком много на себя взяли. Но ведь из лучших побуждений, которые были гораздо сильнее, чем простая неприязнь к Пинтеру. Все они были свидетелями ее реакции на его появление у Шелби, а сам Натаниель видел еще больше. Видел, как во время вальса она сбилась с такта и настолько растерялась, что он случайно наступил ей на ногу. При виде Пинтера она пришла в ужас, а не просто была раздосадована его появлением. Разве все это было преувеличенной интерпретацией ее поведения?
Натаниель решительно не верил, что Пинтер был ее другом. Но не имел права с ней спорить. Если она не желала рассказать ему всю правду, что ж, это было ее право.
– Нет, не просили. Простите нас за заботу о вас, Софи.
