— Я отнесла твою зеленую юбку на кухню, отдала постирать и погладить, — осторожно сказала Нэнни Рей. — Подол мокрый весь.
— Да, — рассеянно промолвила Александра.
— И туфли твои на кухне сушатся. Насквозь промокли.
— Роса.
Миссис Рей прервала свое занятие, но Александра, похоже, совершенно не замечала ее присутствия.
— Не надо так строго, Нэнни, — сказала девушка, когда та забрала волосы назад. — Может, опустить локоны на уши, как думаешь? Не будет ли это выглядеть слишком нескромно?
— Так, душа моя? — Миссис Рей немного ослабила локоны и прикрыла уши, отчего черты лица Александры тут же смягчились и ее густые волнистые волосы предстали во всей красе. — Очень мило, если ты спросишь меня, а ты, видать, спрашиваешь.
— Да, вот так, — улыбнулась Александра.
— Не заставляй своего отца ждать, дорогая, — напомнила ей Нэнни Рей. — Он дал мне полчаса, когда я сюда поднималась, у нас минут пять осталось, не больше.
— Он ждет меня в своей комнате? — вяло поинтересовалась Александра. — Пойду, пожалуй, предстану пред его очи на две минуты раньше. Ты закончила? Мне нравится. Спасибо. — Она поднялась, обернулась и чмокнула свою нянюшку в сморщенную щеку, чем немало удивила ее.
— Ну и ну! — покачала та головой. — Беги, дитя мое. Предстоящая встреча с отцом не слишком радовала
Александру, но прежнего страха она уже не испытывала. Она набрала в легкие воздуха, постучала и дождалась, пока лакей распахнет перед ней дверь.
— Доброе утро, папа. — Она оглядела гардеробную и увидела, что они одни. Александра сложила перед собой руки, расправила плечи и подняла подбородок.
— Не вижу в нем ничего доброго, Александра, — сурово промолвил отец, глядя на нее из противоположного конца комнаты. — Твоей матери плохо, и она пролежит в кровати по крайней мере до обеда, а наш достопочтенный джентльмен настаивает на том, что разговора между нами двумя недостаточно. Похоже, он считает, что ты, твоя мать и его мать тоже обязаны присутствовать. Так что придется подождать. Милая ситуация складывается, ничего не скажешь.
— Но лорд Эмберли прав, папа, — спокойно заявила дочь. — Наше решение касается нас обоих, и меня, и его, и мы непременно должны объявить о нем нашим родителям и обсудить все, как цивилизованные люди.
— Замолчи, девчонка! — прорычал лорд Бекворт. — Если мне потребуется твое мнение, я спрошу его. Но ждать тебе придется долго, будь уверена. Или мужчина уже не хозяин в своей семье?
— Я не стану молчать, папа, — спокойно произнесла Александра. — Этот вопрос напрямую меня касается. И я имею право высказать свое мнение.
С минуту она ожидала его реакции. Интересно, что он сделает? Отец застыл на месте как вкопанный и изумленно уставился на нее. Она не шелохнулась и даже взгляда не отвела.
— Что такое? — Голос его прозвучал странно спокойно. — Чего это ты нахваталась в этом рассаднике разврата и беззакония, Александра? Или забыла, что с отцом разговариваешь? И как ты вообще смеешь смотреть мне в глаза, выказывая неповиновение? Рекомендую тебе отправиться в свою комнату и на коленях вымаливать прощение у Господа нашего, пока тебя не позовут вниз. Я извинюсь за тебя за обедом.
— Нет, — отрезала Александра, — я не стану делать этого, папа. Никогда не буду снова молиться вашему Богу наказания и мести. И если наш разговор с его светлостью откладывается, я поеду на утес. Я взрослая женщина, папа. Мне уже двадцать один. И я решила взять свою жизнь в свои руки. Не знаю, что я буду с ней делать. Скорее всего найду место гувернантки или что-нибудь в этом роде. После решу, когда мы уедем отсюда.
— Это я буду решать, что с тобой делать, когда мы уедем отсюда! — взорвался лорд Бекворт, в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние и уставился на дочь, испепеляя ее взглядом. — Похоже, мне придется снова взять на себя ответственность за твою бессмертную душу, Александра. Ты катишься прямо в лапы дьявола.
— Папа, неужели нам обязательно быть такими? Разве мы не можем просто любить друг друга? Я была так рада вашему приезду. И поняла, как сильно я люблю вас. Вы мой отец, и я всю жизнь провела с вами. И вы всегда заботились обо мне. Я знаю, что вы любите и меня, и Джеймса. Но вам так страшно признаться в этом, так страшно показаться слабым и греховным. Любить не грешно, папа. Бог — это любовь.
Лорд Бекворт ушам своим не мог поверить. Одна его рука судорожно сжималась и разжималась.
— Ты осмеливаешься читать мне мораль? — прошипел он.
— Мне просто хочется обнять тебя, папа, — покачала она головой. — И просто любить тебя.
— Никогда в жизни такого бреда не слыхивал, — ответил отец. — Нисколько не сомневаюсь, что ты любишь меня, Александра. Иначе твоя душа обливалась бы слезами. И я тоже люблю тебя. Разве я не провел все эти годы, пытаясь спасти тебя для рая небесного?
— Папа, — чуть слышно прошептала Александра, — я люблю тебя.
— Хм. — Его рука по-прежнему конвульсивно сжималась и разжималась. — Не понимаю, что нашло на тебя, Александра. Видно, ты приболела немного. Иди к себе, девочка моя. Полежи часок-другой. Надо будет показать тебя врачу, когда мы вернемся в город.
Александра сделала шаг вперед, чмокнула отца в щеку и вылетела из комнаты.
— И что нашло на эту девчонку! — успела услышать она, прежде чем закрыла за собой дверь.
Лорд Эмберли стоял перед матерью в ее комнате и держал ее за руки.
— Милый мой Эдмунд, — говорила она. — Я была так счастлива за тебя, сын мой. Александра очень мне нравится, она как будто специально для тебя создана. Я уже думала, что жизнь вознаградила моего сына за потерянные годы юности и неустанное служение ближним. Моего первенца, Эдмунд. Ты даже не представляешь, насколько ты мне дорог.
— Ты говоришь так, словно вся моя жизнь состояла из одних трудностей и несчастий, — улыбнулся он ей в ответ. — Но это не так. У меня есть ты, и Доминик, и Мадлен. У меня есть этот дом, и деньги, и уют. Многие бы позавидовали подобным страданиям. Не надо делать из этого трагедии — что случилось, то случилось. Мы с Александрой не подходим друг другу. Только и всего. Нам обоим будет лучше друг без друга.
Леди Эмберли внимательно вгляделась в его смеющиеся глаза.
— Лжец! — вынесла она вердикт. — Какой же ты лжец, Эдмунд. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить в это. Ты ведь любишь ее, я права?
— Да, мама, — признался он. — Я люблю ее. Она для меня дороже жизни.
Леди Эмберли пораженно уставилась на сына, еще сильнее сжав его руки.
— И надежды нет? Никакой, Эдмунд?
— Нет, мама. Я подарил Александре свободу, потому что она больше всего на свете хотела этого, но всю жизнь была ее лишена.
Леди Эмберли коротко кивнула.
— Ты подарил ей свободу, — проговорила она. — Да, Эдмунд. Вот и весь сказ. Не стану тебя задерживать. Тебе, наверное, не терпится отправиться по своим делам. Для тебя подобные беседы в тягость, так ведь? Увидимся за обедом, дорогой мой.
Она подставила сыну щеку для поцелуя и молча проводила его взглядом. Временами он так походил на отца, что у нее сердце на части разрывалось. Но он гораздо ранимее отца, хотя мало кто подозревает об этом. По опыту она знала — чем сильнее он страдает, тем мягче и шире его улыбка.
Как ужасно быть матерью, выносить ребенка, выкормить своей грудью, наблюдать, как он превращается в мужчину, и быть не в состоянии защитить его от горя и страданий.
Леди Эмберли вздохнула и вернулась к своему рукоделию.
Лорд Эмберли не собирался отступать. Он знал, что она уехала из дома. Уехала за несколько минут до того, как он покинул часовню, сообщил ему дворецкий. И он успел увидеть, как она поднимается вверх по холму — наверняка к утесу поехала. Вот куда направилась Александра нынешним утром. И он непременно
