— А вы, — заговорила Джинни, снова обращаясь к Полу. — Разве вы не едете с нами?
Короткое «нет» было готово сорваться с его губ, но он почему-то задумался. Снова на его губах обозначилась тонкая улыбка, серебристый отблеск глаз наполнился огнем.
— Вы хотели бы, чтобы я сопровождал вас, мисс Бэрк?
У Джинни было такое чувство, будто Пол дразнит ее. Она подумала вдруг, что ему должны быть давно понятны те чувства, которые Джинни держала глубоко в душе. Ее щеки вспыхнули, но она не отвела глаз от взгляда Пола Лэнгдона.
— Да, — сказала она, глядя на него, — я бы очень этого хотела. И в этот момент Джинни впервые услышала его смех. Это был звонкий, заразительный смех, от которого сердце сильнее забилось у нее в груди. Картинным жестом Пол поднял бокал и выпил до дна.
— Тогда я еду. Отправимся завтра утром. Рэй, проследи, чтобы Франц приготовил лошадей к рассвету.
— Твоя дочь тоже хотела поехать, — сказал Рэй. Пол снова посуровел.
— Об этом не может быть и речи, — сказал он, вновь наполняя бокалы.
Всеобщее возбуждение сразу погасло, комната погрузилась в тишину.
Но Джинни все же продолжила разговор. Ее сердце бешено колотилось от мысли, что может снова вызвать гаев Пола, но она сказала:
— Мне бы хотелось, чтобы вы изменили свое решение. Я имею в виду Варду. Она может ехать со мной, и я жизнь свою положу, чтобы ее защитить, случись что-нибудь непредвиденное. У бедняжки так мало развлечений.
— Она права, — поддержала миссис Лэнгдон. Тут в разговор вступил и Рэй.
— И вообще! Я считаю преступлением допускать, чтобы кто-нибудь из семейства Лэнгдонов воспитывался без участия в охоте.
Пол, казалось, не замечал этих реплик. Все это время он продолжал пристально изучать Джинни. Наконец он сказал ей:
— Ну что ж, возможно, вы правы. Но вам вовсе не нужно брать ее с собой на лошадь. Не так уж плохо я воспитывал свою дочь, мисс Бэрк. Она прекрасно держится в седле сама.
Перед самым рассветом Джинни разбудила Мария. Прежде, чем она успела допить свой кофе, к ней в комнату пришла Беатрис Лэнгдон. Джинни стало неловко от того, что она была еще в постели, тогда как пожилая женщина уже переоделась и явно ждала ее.
В то утро возбуждение в предвкушении охоты несколько нарушило обычную сдержанность Беатрис Лэнгдон, и она заговорила с Джинни не как с работницей, а как с напарницей, равной себе.
— Я принесла вам накидку, — сказала она, протягивая ей свой подарок. — Вы найдете ее несравненно более удобной, чем ваш обычный плащ.
Накидка была, к тому же, несравненно более элегантной, — подумала про себя Джинни. Длинное, до самых пят, кожаное капэ, подбитое мехом, с высоким воротником и золотой цепочкой, соединявшейся на шее, чтобы одежда легко откидывалась назад и не мешала охотнику.
Да, это была настоящая охотничья накидка, и, надев ее, Джинни ощутила, как в ней просыпается дух приключений. Она хотела было одеть брюки, но накидка не позволяла сделать это. Джинни вдруг поняла — и, слава богу, вовремя, — что женщины в доме Лэнгдонов брюк не носили.
Когда Джинни спустилась к остальным, на ней была простая белая блузка и широкая плотная трикотажная юбка. Изящная и теплая, она не стесняла движений и хорошо защищала от утренней сырости. Рэй Лэнгдон даже присвистнул, когда увидел Джинни. Пол ничего не сказал, но Джинни показалось, что в глазах его мелькнуло одобрение.
Небольшая задержка все же произошла из-за обуви. Хотя Джинни постаралась надеть самые подходящие туфли, какие позволял ее ограниченный гардероб, пришлось послать Марию, чтобы она подыскала что-нибудь более подходящее.
Когда же они наконец вышли на холодный утренний воздух, у Джинни на ногах были элегантные, хотя и жестковатые шнурованные ботинки, доходившие ей почти до колен.
— Почва здесь болотистая, — объяснила Беатрис Лэнгдон. — Если вы поедете в таких туфельках, к концу охоты ваши ноги превратятся в кровавое месиво.
Только теперь Джинни увидела лошадей, хотя знала, что семья имеет конюшню недалеко от дома, и за ней следил Франц. Это были великолепные животные. Рэй сел на норовистого вороного коня, для Беатрис подвели каурую, а для Джинни — пегую лошадку, выбранную, как подозревала Джинни, за свой мирный нрав. Варду посадили на шотландского пони.
Самым красивым был конь, на которого вскочил Пол. Животное было серебристой масти. Не белой, не серой, а именно серебристой, будто его специально подбирали под цвет светящихся глаз хозяина.
Джинни чувствовала на себе осторожные взгляды всего семейства, но была уверена, что не потеряла навык, и, взобравшись на лошадь, привычно опустилась в седло.
Когда они выехали из внутреннего дворика, к ним присоединился Франц. Пол поскакал вперед, и все двинулись за ним.
Поначалу Джинни держалась поближе к Варде и не спускала с нее глаз, но озабоченность скоро прошла. Пол был прав: его дочь прекрасно держалась в седле. Каждый сантиметр ее тела, каждая складочка одежды выдавали в ней прирожденную наездницу.
Варда скакала на пони, как бы слившись с ним воедино. Джинни почувствовала за девочку такую гордость, будто это была ее собственная дочь, а не племянница.
Пол уверенно скакал по следу, который Джинни не могла даже разглядеть. Земля полого уходила вниз. Утреннее солнце играло в капельках ночного тумана. Щеки Джинни заиндевели от холода, от дыхания шел пар. Она была благодарна судьбе за теплую тяжелую накидку, укрывавшую ее.
Вскоре они въехали в низину. «Летом здесь будет почти болото», — думала Джинни. Даже сейчас весенняя трава была очень высокой и густой, от чего кони двигались медленно. «Хоть этот остров и мал, — подумала Джинни, — а все равно потребуется целый день, чтобы объехать его целиком».
Беатрис Лэнгдон все время скакала впереди, рядом с сыновьями, но вдруг натянула поводья и, поравнявшись с Джинни, сказала:
— Охота на вепря имеет очень жесткие правила. Благодаря им это самый волнующий и самый опасный вид охоты.
— Никогда не думала, что охота на кабана может быть опасной, — отвечала Джинни. — На картинках она выглядит вполне безобидно.
Беатрис Лэнгдон засмеялась.
— Забудьте об этом и думать, моя дорогая, а то не досчитаетесь пары ребер. Они ужасно быстры. И, в отличие от других быстроногих животных — агрессивны. Их клыки остры, как бритва. Однажды я видела, как вепрь отрезал человеку ногу одним движением, а издалека казалось, будто он просто мотнул мордой. Такие клыки прорвут ваши башмачки, как бумагу.
Джинни внимательно оглядела всадников.
— Но ни у кого нет ружья, — сказала она, впервые обратив на это внимание. Все трое мужчин имели длинные пики, а у Пола на поясе висел охотничий нож.
Беатрис снова засмеялась.
— Так и охотятся. Точно как в средние века. Когда охотник выходит на кабана (а на одного зверя идет только один человек), он может лишь раз ударить пикой. Убить вепря таким способом практически невозможно. Очень трудно хотя бы просто тяжело ранить его. Разве что охотник владеет пикой, как бог. Всего один удар, и после этого охотник должен спешиться и идти на зверя с ножом. Рана может только разъярить вепря, и нужно быть очень мужественным человеком, чтобы выйти на такое чудовище в одиночку.
Она поглядела в испуганное лицо Джинни и, дав волю своим чувствам, громко расхохоталась, потом вдруг пришпорила лошадь и быстро ускакала вперед.
Подгоняя своего коня, Рэй помчался вдогонку за матерью.
Джинни смотрела на яростную скачку матери и сына, силуэты которых отчетливо выделялись на фоне утреннего неба. Пол не стал догонять их, а продолжал настойчиво идти по следу. Маленькая Варда смотрела на эту пару, и в горящих глазах девочки Джинни читала страстное желание присоединиться к их бешеной
