нибудь девице? Уж не о служанке, по крайней мере? Вот ведь блин — неужели прямо так, еще до свадьбы?
Она улыбалась. Он усмехнулся ей в ответ.
— Геморрой, но ничего не поделаешь. Извини.
— Ты и правда не можешь сказать?
Она тряхнула головой, и ее светлые волосы упали ему на плечи. На ощупь эти волосы были еще прекрасней, чем на вид.
— Правда, — ответил он.
Джааль уставилась на его рот.
— Правда? — переспросила она.
— Понимаешь, — сказал он, — я не могу подтвердить, что это не девушка.
Она продолжала внимательно смотреть ему в рот.
— Слушай, Джааль, у меня там что, сопля какая висит?
— Нет, — она медленно приблизила свой рот к его губам. — Пока еще нет, — сказала она.
— Вы — Фассин Таак из клана наблюдателей Бантрабал, луна Глантин, газовая планета Наскерон, система Юлюбиса?
— Да.
— И вы присутствуете здесь физически, а не в виде какой-либо проекции или другого изображения?
— Верно.
— Вы по-прежнему остаетесь наблюдателем медленных, проживаете в сезонных домах клана Бантрабал и работаете со спутника-луны Третья Ярость?
— Да, да и да.
— Хорошо. Фассин Таак, все, что будет сказано здесь между вами и этим конструктом, должно быть сохранено в строжайшей тайне. Вы будете уважать эту тайну и не передадите другим ничего из сказанного здесь, кроме того, что будет абсолютно необходимо, дабы облегчить ваши действия, которые потребуются для осуществления того, что вас попросят сделать, и для достижения тех целей, о которых вам сообщат. Вы понимаете и принимаете это?
Фассин задумался. На мгновение, когда проекция начала говорить, ему вдруг пришло в голову, что мерцающая сфера похожа скорее на плазматическое существо (нет, прежде он таких не встречал, но видел их изображения), и этого мига рассеянности оказалось достаточно, чтобы Фассин упустил полный смысл того, что было сказано.
— Вообще-то нет. Прошу прощения, я не хочу быть…
— Повторяю…
Фассин находился в зале для аудиенций на вершине Осеннего дома — в большом круговом помещении с обзором на все четыре стороны и удивительной прозрачной крышей; все вокруг было погружено в темноту. Теперь в помещении не было ничего, кроме стула для Фассина и короткого, по виду металлического, цилиндра, над которым парил сверкающий газовый шар. Толстый кабель тянулся от цилиндра к отверстию на полу в центре зала.
Газовая сфера повторила только что сказанное. На сей раз она говорила медленнее, хотя, к счастью, без всякого следа раздражения или снисходительности. Голос у нее был ровный, флегматичный, но все же в нем присутствовала какая-то индивидуальность, словно в качестве основы использовали чей-то голос, почти, но все же не до конца лишенный выражения.
Фассин, выслушав на сей раз, сказал:
— Да, хорошо, я понимаю и принимаю.
— Прекрасно. Этот конструкт являет собой представительскую проекцию администратуры Меркатории, подминистерского уровня, наделенную полномочиями властью Доминации, инженерное подразделение, старший инженерный уровень, техкорабль «Эст-тоон Жиффир», доставка портала. Проекция классифицируется как мыслящая, хотя таковой и не является. Вам это понятно?
Фассин обдумал услышанное и решил, что понятно.
— Н-да, — сказал он, тут же спросив себя, поймет ли проекция разговорное словечко.
Она явно поняла.
— Хорошо. Смотритель Фассин Таак, настоящим вы откомандировываетесь в распоряжение Шерифской окулы. Вы получаете почетный ранг…
— Постойте. — Фассин чуть не выпрыгнул из своего сиденья. — Что вы сказали?
— Почетный ранг…
— Нет, в чье распоряжение я откомандировываюсь?
— В распоряжение Шерифской окулы и получаете почетный ранг…
— Шерифской? — сказал Фассин, пытаясь говорить ровным голосом. — Окулы?
— Верно.
Барочные, намеренно запутанные силовые структуры новейшей эпохи, инициированной Кульминой (эпохи, которая отражала устремления и вынужденные ограничения по меньшей мере восьми основных входящих в нее видов и бессчетного числа подкатегорий иных покорителей космоса, а также — по собственной терминологии Кульмины — «контекстуализировала» различные мелкие цивилизации самых разных масштабов и амбиций и, по крайней мере периферийно, влияла на весь инопланетный спектр ксениев), включали в себя множество организаций и институтов, к названию и сути которых люди (по крайней мере люди, знавшие о существовании таковых) склонны были относиться с некоторым уважением, не без примеси страха.
Шерифство было, вероятно, самым нетипичным примером; люди могли его уважать (многие даже считали его цели довольно скучными), но боялись его немногие. Оно представляло собой военизированную организацию. Порядок, дисциплина, контингент технического персонала и теоретиков, которые обеспечивали то, что раньше называлось информационными технологиями, — все это позволяло Шерифству заниматься также (хотя здесь эта организация и не была монополистом) приемлемо ограниченными остатками технологий искусственного разума, все еще сохранявшимися в поствоенную эпоху.
Война машин более восьми тысяч лет назад уничтожила подавляющее большинство ИР во всей галактике, а инициированный впоследствии Кульминой (и принудительный) мир упрочил режим, который не только запрещал какие-либо исследования в области ИР, но и требовал от граждан, чтобы они активно участвовали в поисках и уничтожении тех немногих остатков ИР, которые по каким-то причинам не были истреблены. Организованное по военному образцу и скрепленное воедино религиозной догмой, Шерифство несло ответственность за функционирование, руководство и обслуживание тех систем информационных технологий, которые, обладая достаточно высокой степенью сложности, могли случайно или по чьему-либо умыслу обрести разум, но в то же время являлись настолько важными для управления различными зависимыми обществами, что их не стали отключать и демонтировать.
Другой орден, который внушал гражданам гораздо большие опасения, — Цессорийский орден Люстралиев — был создан для выявления не только ИР, но и тех, кто предпринимал попытки создать или защитить таковой, спрятать сохранившиеся экземпляры или каким-либо иным образом содействовать им. Но это не помешало созданию в рамках Шерифства нового подразделения — разведывательного (Шерифской окулы), которое по своим обязанностям, методам и даже философии во многом приближалось к Люстралиям. И вот Фассин по причинам, пока неясным для него самого, откомандировывался в распоряжение этой самой окулы — таинственной конторы с мрачноватым на слух названием.
— Меня в окулу? — спросил Фассин. — Вы не ошиблись?
— Ни в коей мере.
С формальной стороны, у него не было выбора. Чтобы заниматься тем, чем они занимались, наблюдателям нужно было получить статус, официально признанный в Ассортиментарии — всеобъемлющем списке всех полезных для Меркатории, но не подпадавших в стандартизированные субкатегории профессий, а потому все наблюдатели вынуждены были соблюдать заведенные в Меркатории порядок и дисциплину и подчиняться любым приказам тех, кто был наделен соответствующими полномочиями и имел достаточно высокое положение.
