Небольшому механизму понадобилось несколько минут, чтобы забраться под нетронутую извне темную кожу – поверхность Эксцессии. Так насекомое забирается в складку кожи носорога. Там он привел в действие одноразовый гиперпространственный блок связи и исчез под коркой Эксцессии, будто нырнул в непроницаемый черный омут.
В инфрапространстве он просто перестал существовать. Исчез в мгновение ока.
“Рок, Подвластный Изменениям” наблюдал за ним со ста различных точек зрения и видел каждый миллиметр его удаления или приближения к объекту. Сейчас все его камеры одновременно показали исчезновение. Через миг дрон появился снова. Он вынырнул, возвратившись в тот же участок пространства, в котором совсем недавно исчез, и направился к “Доводу”.
“Рок” приготовил плазмовые камеры к удару и навел боеголовки. И просигналил:
– Это ваш дрон?
– Хм-м, – ответил “Довод “ не без некоторого колебания. Ну…
– Уничтожьте его… – потребовал “Рок”. – Немедленно уничтожьте!
– Он передает шифрованным текстом, согласно инструкции, оповестил всех “Довод”. При этом голос его звучал озадаченно.
Затем последовала пауза, и через некоторое время торопливый голос оповестил:
– Он обнаружил мозговое состояние пропавшего корабля “Мир Несет Изобилие”!
– Уничтожьте его! Немедленно!
– Нет, никогда! – отозвался “Печальный Консул”.
– Как можно? – возмутился “Довод к Рассудку”.
– Весьма сожалею, – просигналил “Рок” коллегам и привел в действие Переместитель, выбросивший сжатые сферы плазмы, рассеяв их, подобно минам, по пространству на пути возвращающегося из Эксцессии дрона.
XIV
Альвер Шейх закинула за плечо намокшие спутавшиеся волосы и оперлась подбородком о грудь Генара-Хафуна. Она чертила пальчиком круги у его левого соска, а он, обняв ее, нежно целовал каждый ее пальчик по очереди. Она улыбалась.
Ужин, болтовня, совместное возлияние, раскуренная на двоих трубка мира. Потом они решили освежиться в бассейне “Серой Зоны”, брызгая друг в друга и всячески дурачась… и продолжили дурачиться уже в постели. Альвер держала себя в рамках весь вечер, пока не уверилась, что мужчина не рассчитывает на продолжение, затем убедила себя, что она не давала себе зарока, что вообще-то он пресимпатичный, а после тесной душегубки в модуле им обоим надо немного расслабиться. Последнее решение она вынесла уже в бассейне, раздетая догола.
Оторвав подбородок от его груди, она принялась тереть пальчиком его потемневший сосок.
– Ты серьезно? – спросила она. – Ты хочешь стать настоящим задирой?
– Это самая лучшая идея, которая когда-либо приходила мне в голову, – ответил он. – Я просто хочу узнать, каково это быть одним из них.
– Получается, теперь ты объявил войну самому себе? – задала она очередной вопрос, прижимая сосок к груди и наблюдая, как он выпрямляется, словно миниатюрный пенис. Брови ее при этом были сосредоточенно сдвинуты, как будто она проводила важный эксперимент на живом организме.
Он рассмеялся:
– Получается, что так.
Она заглянула ему в глаза:
– А как насчет женщин? Тоже захотел побывать в их шкуре? Ведь ты пробовал измениться, разве не так?
Глубоко вздохнув, он поднял голову, словно выныривая на поверхность океана, в котором пребывал до тех пор. Закинув руку за голову, он задумчиво посмотрел в потолок каюты:
– Что было, то было, – спокойно произнес он.
Поглаживая ладонью его грудь, она рассматривала мельчайшие узоры пор на его коже.
– И это все – ради нее?
Они встретились взглядами.
– Откуда ты обо мне столько знаешь? – поинтересовался он. Он уже пробовал разговорить ее за ужином, пытался выяснить, как много ей известно и зачем ее отправили на перехват, однако не добился вразумительного ответа. (Впрочем, если честно, разве сам он мог рассказать ей, зачем ему надо попасть на “Сновидец”?)
– О, я знаю о тебе все, – произнесла она нежно и опустила глаза. – Вернее, мне известно кое-что. Наверное, далеко не все.
Он вновь утомленно откинулся на подушку.
– Да, может быть, это было сделано только ради нее.
– Значит, ты сильно любил ее, – сказала она, продолжая ласкать его грудь. Помолчав, он ответил:
– Вероятно.
Ей послышалось сожаление в его голосе. Последовала пауза, после которой он вздохнул и уже более беспечным тоном произнес:
