рука не была горячей, но это прикосновение заставило сердце девушки учащенно забиться. Воспоминание о вчерашнем поцелуе и судорожных объятиях тут же всплыло в сознании каждого из них.
Патриция резко отстранилась, и Майлз нахмурился.
– Давай-ка их сюда, – с досадой сказал он и, отобрав у нее тарелки, быстро убрал со стола.
– Простите. Я просто не разобралась еще, что к чему, – произнесла она.
– Это заметно, – усмехнулся Майлз.
Нашел, чему радоваться, подумала девушка.
Обнаружив утреннюю газету, она принялась листать ее.
– Вы уже просматривали ЛО? – спросила она.
– Да, – подтвердил Майлз.
– А материал обо мне?
– Это не более чем домыслы, – ответил он.
– Кто посмел с такой безапелляционностью объявлять о моем возвращении, да к тому же ставить наши имена рядом! – возмутилась девушка.
– Все помнят, что мы собирались обвенчаться, чему же ты удивляешься?
– Да. Конечно. – Патриция отбросила газету. – Вот они удивятся, узнав о Жане-Луи!
Повернувшись к ней, Майлз скрестил руки на груди.
– Они могут узнать об этом только от тебя самой, – спокойно кивнул он. – Но не от меня. А уж Чарльз Ридман, третий из посвященных, умеет держать язык за зубами.
– А бабушка?
– Ох, уморила. С трудом представляю ее дающей интервью бульварной газете.
Наклонив голову, Патриция смерила его изучающим взглядом.
– Вы не хотите огласки моих отношений с Жаном-Луи?
– Разумеется, нет. Как и истории с потерей памяти. Найдется множество ловкачей, которые захотят поживиться, пронюхав об этом.
– Каким образом?
– Например, скажут, что ты им должна деньги... что они твои друзья. – Он пожал плечами. – Да мало ли что еще!
– Мне это не нравится.
– В таком случае советую избегать общения с прессой.
– Как удачно, что я переехала. – Лицо девушки прояснилось. – Здесь меня никто не найдет.
– Не зарекайся, – предостерег Майлз с кривой усмешкой. – Когда ты пропала, они мне проходу не давали. И, не получая никакой информации, перемежали известные им скудные сведения о тебе с высосанной из пальца чепухой. А иллюстрировано все это было твоими детскими фотографиями.
– Правда? – обрадовалась Патриция. – Надеюсь, я там хорошо выгляжу.
– Я начинаю приходить к выводу, что ты не исправима, – расхохотался Майлз.
– Конечно, – улыбнулась она в ответ. Напряжения между ними как не бывало. – Я жду экскурсии по дому, – напомнила девушка.
Почувствовав со стороны гостьи живой интерес, Майлз превратил мероприятие в неторопливую прогулку. Дом был красив сам по себе, но к тому же представлял собой настоящий музей живописи.
– Бьюсь об заклад, что основные шедевры вы держите в мрачном подземелье, – пошутила Патриция.
– Нет, я придерживаюсь мнения, что картины созданы для того, чтобы на них любоваться.
Майлз стоял перед голландским натюрмортом, изображавшим вазу с цветами, на лепестках которых уже несколько столетий блестели капли росы. Картина была написана мастерски, казалось, стоит подойти ближе – и почувствуешь их аромат... Счастливый обладатель полотна замер перед этой изысканной красотой.
– Ваши чувства понятны, – подала голос девушка, и что-то в ее тоне заставило его обернуться.
– Но при всем при том картины все-таки вещи. То, что я испытывал по отношению к тебе, было гораздо сильнее и глубже восхищения этими произведениями искусства.
Эта фраза поразила ее своей сумбурностью. Как бы ни относился к ней Кейн, едва ли он сам понимает, что происходит в его душе в эти минуты. Равным образом и ей негде взять уверенность, что бывший жених когда-либо любил ее, несмотря на всю убедительность его слов. Он хотел ее? Очень может быть. Стремился соединить две семьи во имя процветания компании? Определенно. Но любовь? Знает ли он вообще, что это такое? А может, Майлз просто убедил себя, что любит ее? Как удобно, однако! И Патриция отвернулась с блуждающей улыбкой на губах, опасаясь, что новое выяснение отношений может закончиться так же, как и вчера.
В здании имелся цокольный этаж, где был устроен целый спортивный комплекс: бассейн, гимнастический зал и сауна.
– Как здорово! – захлопала в ладоши девушка. – Теперь понятно, отчего вы в такой хорошей форме.
