– Из-за вас Стефани выкинули из общежития на улицу. Это вы все подстроили. Вы знали, что у нее нет ни гроша и поэтому она вынуждена будет уйти к вам и спать с вами!
– Я вовсе не ходил в ваше общежитие. – Рэй ничего не подстраивал, – вмешалась Белинда. И, побледнев от волнения, призналась: – Это моя работа. я была так зла…
Стефани пожала плечами.
– Теперь это уже не имеет никакого значения. Представляю себе, каким ударом для тебя было то, что, восстановив против меня Конрада, ты тем самым расчистила дорогу его братцу.
– Все было не так, – резко возразил Рэй. – Не так? Ну, да, впрочем, и это тоже не имеет значения. – Стефани подняла руку и отбросила прядь волос с лица. – Пожалуй, действительно все сказано. Пошли, Изабель.
Рэй загородил ей дорогу.
– Я должен поговорить с тобой наедине. – Нам не о чем говорить! – выпалила Стефани, повернулась и торопливо вышла.
С букетом свежих цветов Стефани шла по длинному коридору бывшего монастыря. Владельцы потратили целый год и кучу денег, чтобы превратить монашеские кельи в номера пятизвездочного отеля, трапезную – в шикарный ресторан, а монастырский двор – в чудесный сад с фонтаном.
Стефани получала огромное удовольствие от того, что живет и работает в таком чудесном месте. Она поднялась на смотровую площадку, чтобы в тиши и одиночестве поразмыслить о своей жизни.
Свежий ветерок шевелил ее волосы. Она взглянула на небо. Уже пришла осень, летний зной спал, его сменило мягкое и приятное бабье лето. Виноград собрали, и сок уже бродил в огромных чанах.
Стефани услышала за собой шаги, удивленно обернулась и оцепенела, увидев, что по тропинке к ней поднимается Рэй. Он торопился, словно боялся, что она ускользнет от него, и несколько секунд не мог отдышаться.
– Как ты нашел меня? – Собственный голос показался ей чужим.
– Поехал в общежитие, нашел Изабель и заставил ее сказать, где тебя можно найти. – Жадно вглядевшись в ее лицо, он смущенно спросил: – Скажи мне правду – ты сделала аборт или нет?
Она не стала увиливать и призналась:
– Я сказала тебе то, что, по-моему, ты хотел от меня услышать. Но когда сообразила, что не угадала твоего желания, и думала сказать правду, ты уже рассвирепел и меня уже не слышал.
– Но ребенок-то остался?
– Да, конечно.
– Я что-то ничего не понимаю…
– Глаза ее стали печальными.
– Конечно… Где уж тебе понять… С самого начала ты презирал меня как человека, считал хищницей, шлюхой. Ты даже решил, что я забеременела только для того, чтобы заставить тебя жениться на мне. Не мог даже представить, что у женщины могут быть какие-то другие причины хотеть ребенка. – Она гневно отвернулась от него. – Не понимаю, какого черта ты сюда явился. Уходи!
– Нет, никогда! – В тоне его прозвучала такая непреклонная решимость, что она удивленно повернулась к нему.
– Больше ты от меня не убежишь. Я твердо решил быть с тобой и с ребенком. Я буду любить вас обоих и заботиться о вас, нравится это тебе или нет. Больше между нами не должно быть никаких недоразумений.
– Спасибо тебе за твое предложение, но у меня есть работа, и я смогу сама о себе позаботиться. Возможно, твоя помощь понадобится позднее, когда родится ребенок. Но ты сам мне не нужен.
– Неужто в самом деле не нужен?
Глаза их встретились. Он напряженно всматривался в нее, словно хотел заглянуть ей в душу.
– Да, в самом деле. – Стефани отвернулась, потому что не могла выдержать его взгляда, ибо лгала ему.
Он нежно погладил ее по голове.
– Но ты мне нужна! – В отчаянии он схватил ее и повернул к себе лицом. – Я люблю тебя и жить без тебя не могу. Если бы ты знала, какая провел последние месяцы, как старался ненавидеть и в то же время хотел тебя, тосковал по тебе, мучился. Каждый день без тебя был для меня адом.
Рэй прижал Стефани к себе и напряженно вглядывался ей в глаза – понимает ли его эта женщина?
А она не могла произнести ни слова. Так вот, значит, какое оно – счастье!
Рэй истолковал молчание по-иному. Выпустив ее из объятий, он посмотрел вдаль на реку и проговорил с тоской:
– Я понимаю, что после всего случившегося гордость не позволяет принимать от меня помощь, но я все равно буду помогать тебе. Ты не сможешь выкинуть меня из своей жизни.
Глядя на его опечаленное лицо, Стефани решилась сказать то, о чем думала в тяжелые дни одиночества:
– Я оставила ребенка. Знаешь почему? Сам подумай, как же я могла уничтожить единственную твою живую частицу, полностью мне принадлежащую.
Глаза Рэя расширились. Он положил ей на плечо задрожавшую от волнения руку.