Стоунфилде на Рождество или на других семейных праздниках? – Обе женщины вздрогнули. – А если говорить о Чарльзе и Гермионе, так эти двое действительно заслуживают друг друга, хотя не думаю, что Гермиона испытывает к нему серьезные чувства. По– моему, она смотрит на Чарльза как на мопса, за которым нужно постоянно присматривать, иначе он обязательно что-нибудь натворит.
– Ну, тут она, конечно, права, – прошептала тетя Амабель, и ее браслеты тихонько звякнули.
– Что же касается Чарльза, то я начала свою маленькую кампанию с простого намека – сказала, что это позор быть привязанным к Гермионе, когда красавица вроде Уинифред сама напрашивается. Молодой человек ловил каждое слово, будто я протягивала ему таблетки с горы Синай. К нашему второму разговору он полностью согласился со мной, а к четвертому уже был полон стремлений избавиться от Гермионы, как от чемодана со старой одеждой. Тетя Амабель, я верю, что все получится так, как мы задумали. Чарльз даже рассказал мне, о чем они с Уинифред договорились на сегодняшний вечер.
О, дорогая! – воскликнула тетя Амабель, – неужели завтра Саймон будет свободен! Вы думаете…
– Ну, я на это очень надеюсь. Если завтра к этому времени Саймон не сделает предложения Джейн Бург, я сочту его самым большим тугодумом в природе. По-моему, они созданы друг для друга и очевидно, что по уши влюблены друг в друга.
Тетя Амабель блаженно вздохнула.
– Ты права, Диана. Нельзя считать зазорным, когда подталкиваешь истинную любовь в нужном направлении… А теперь скажи-ка мне, дорогая, что ты думаешь об этом платье – спросила она, указав на один из рисунков в журнале. – Мне нравится лиф, но ты согласна, что подобранная юбка– это верх абсурдности?
В маленьком уголке террасы, выходящей на южную лужайку, где в полной готовности висели театральные костюмы для вечернего представления, находилсь Чарльз и Уинифред, сплетенные в страстном объятии.
__ О, любовь моя! – шептал Чарльз, на мгновение, отрываясь от девушки, а затем опять склоняясь к ее щекам и шее. – Богиня моя! Сегодня ночью ты будешь моей. У нас вечность впереди, и мы проведем ее вместе, ведь все уже решено!
Его дрожащие пальцы потянулись к так возбуждающе прижатой к нему груди Уинифред, но она отстранилась.
– Не сейчас, дорогой, – выдохнула девушка.
– Посмотри, что я тебе принес! – нетерпеливо воскликнул Чарльз. Из кармана сюртука он вынул пакет и церемонно вручил его ей. – Здесь пять тысяч фунтов, как мы и договаривались. Думаю, этого будет достаточно, чтобы хорошо одеть тебя, когда мы приедем в Лондон. После того как… Все здесь… – сердито проговорил он, когда Уинифред открыла пакет. – Можешь не пересчитывать.
– Конечно, – пропела довольная Уинифред. – Я просто ошеломлена вашей щедростью. – Сжимая в руках пакет, она позволила Чарльзу еще раз обнять себя. На этот раз ему удалось провести рукой по ее лифу. В ответ она хихикнула и за спиной Чарльза пробежала пальцем по банкнотам.
Только услышав звуки приближающихся голосов, Чарльз с гортанным стоном прекратил ощупывать прелести Уинифред. Убирая руку с ее декольте, он отпрянул назад, позволив своей богине привести в порядок свою одежду. Когда через несколько мгновений появились Джейн и один из лакеев, Чарльз и раскрасневшаяся Уинифред готовы были спокойно их встретить.
Около пяти часов дня появились первые гости. Это были викарий с женой.
Гостей встречал Саймон, который был немного не в себе, потому что все это время искал Уинифред и никак не мог встретиться с ней. Он носился по всему дому в поисках ее.
Вслед за Микомбами приехали граф Грэнбрук, его жена, дочь и маленький сын. После этого непрерывная процессия экипажей высаживала гостей у огромных ворот, отнимая у Саймона последнюю возможность провести задуманный разговор со своей подопечной.
– Большинство гостей поднялись наверх в приготовленные для них комнаты, чтобы отдохнуть и освежиться перед обедом. Когда прозвенел гонг, Саймон в ожидании Уинифред вce еще вел светскую беседу со сквайром Бересфордом и молодым мистером Кентом, чье поместье находилось милях в пятнадцати от Селуорта.
– Ваши приготовления закончены и все, что вы должны теперь делать, – так это наслаждаться праздником, – сказала Диана Джейн.
Джейн улыбнулась:
– Вы, несомненно, так и поступаете, когда Стоунфилд бывает наполнен гостями?
В глазах Дианы мелькнули насмешливые искорки.
– Конечно, нет. Когда к нам приезжают гости, я всегда нервничаю и успокаиваюсь лишь тогда, когда последний гость скрывается за горизонтом. Я просто передала вам прекрасный совет, который всегда давали мне в таких случаях тетя Амабель и домоправительница, миссис Ингерсоль. А что вы наденете сегодня вечером? – неожиданно спросила она у Джейн.
– О, мое синее шелковое платье – то, с желудями, украшенными серебром. Я его надевала несколько раз после вашего прибытия, например, когда мы ездили на званый обед к Селуинам.
– Да-да, я его помню. Оно вам очень к лицу – серебро, кажется, отражается в ваших волосах, а глаза становятся очень выразительными и таинственными.
– О, спасибо, – ответила Джейн, удивленная таким вниманием к своей особе.
– М-м-м… – добавила Диана. – Дело в том, что я знаю, как сложно подобрать цвет платья, чтобы он гармонировал с цветом глаз. Мне всегда казалось, что мои серые глаза совершенно бесцветны, но Джереду они, кажется, нравятся, к счастью. – Она задумчиво остановилась. – Конечно, это… да это же Уинифред! – воскликнула она с явным облегчением. – Где же девчонка пропадала все это время?
Джейн быстро посмотрела в том направлении, в котором указывала Диана, и увидела, как из коридора, ведущего со двора и из задней части дома в холл входит Уинифред.
– Я не знаю, где она была, – мрачно ответила Джейн, – но сейчас выясню.
