в комнату для гостей. Та, наконец, согласилась прилечь и отдохнуть.
Освободившись от Кэти, Элоиза робко постучала в дверь кабинета Маркуса, который не показывался все это время.
– Я очень устала, – призналась она, войдя.
– Выпьешь немного бренди? – мягко спросил ее Маркус.
После ужина, который прошел быстро, поскольку общий разговор не задался, Кэти удалилась к себе, а Маркус, склоняясь над Элоизой, прошептал, почти прошипел:
– Почему ты мне ничего не сказала?
– Но какое это имеет значение? – меланхолично проговорила она, собираясь в ванную. – И Кэти не следовало болтать лишнее. Все в прошлом. Виновный понес свое наказание.
– Кэти думала, что я в курсе. Она посчитала, что у нас доверительные отношения, – укоризненно произнес Маркус. – Мне пришлось поднять архив по этому делу, чтобы не чувствовать себя идиотом.
– Так вот что тебя расстроило! Я не все тебе рассказала, как ты ошибочно полагал, – холодно проговорила англичанка.
– Зачем ты солгала мне? – упрекнул ее он.
– Я не лгала тебе, а лишь умолчала, – уточнила женщина.
– Отнюдь… Ты солгала по поводу твоего шрама на бедре. В полицейском протоколе зафиксировано, что нападающий нанес ножевое ранение.
– Такты идо полицейского досье добрался?! – рассмеялась. Элоиза, но ее поддельная веселость быстро иссякла. – Я не хотела говорить о нападении, когда мы впервые были вместе. И теперь тоже не хочу, – твердо заявила она.
– Но почему? Почему ты скрываешь это от меня? Ты что, боишься меня? – вознегодовал он.
– Не боюсь… Я лишь хочу… Надеюсь, что когда-нибудь смогу забыть это, – тихо призналась она.
– Неужели ты не понимаешь, что не должна была молчать. Знай, я об этом, все сложилось бы иначе, – пытался объяснить Маркус.
– Не понимаю, на что бы это могло повлиять? – пожала плечами женщина.
– На меня, в первую очередь. На то, как я вел себя с тобой.
– Теперь ты готов признать, что повел себя неправильно? Если бы не нападение насильника, то, значит, с моими чувствами можно и не считаться? – со слезами на глазах проговорила Элоиза.
– Не надо так, милая. Я вовсе не это хотел сказать, – пробормотал он.
– А что тогда?
– Сам еще не знаю, – признался Маркус.
– Забудь… Давай оставим эту тему, – устало предложила она.
– Но как я могу об этом забыть, Элоиза?! – вновь вспыхнул он. – Какой-то мерзавец смел прикасаться к тебе, принуждать к близости, угрожая ножом. Он ранил тебя. Я зол. Я зол на него, на тебя, на себя. Я зол на весь мир! А хуже всего то, что я такой же, как и этот негодяй. Я принудил тебя быть со мной, и ты мне позволила. И я не знаю, как мне теперь с этим жить.
Элоиза тревожно посмотрела на него. Маркус спрятал глаза. Женщина попыталась коснуться его руки, но он отдернул руку.
– Хорошо… – спокойно подытожила она. – Кэти улетает завтра. Я лечу вместе с ней… Что же касается тех денег, которые я, по твоему мнению, должна твоей семье…
– Ты ничего мне не должна, – резко перебил ее Маркус. – Харри сказал мне, что деньги, вложенные в дело, ты унаследовала от своих дедушки и бабушки.
– Я с самого начала говорила тебе о том, что деньги Тео не имеют к этому отношения, – заметила она.
– И ты полетишь в Лондон? – недоверчиво спросил он.
– А куда мне еще лететь? – удивилась Элоиза.
– Но ты, как я понял после разговора с Кэти, согласилась отправиться сюда вместе со мной только потому, что прочла статью о досрочном освобождении этого недоноска!
– Прятаться ото всех для меня неприемлемо, – проговорила Элоиза.
– Тогда прекрати прятаться от меня, Элоиза, – нежно попросил ее Маркус. – Я не отпущу тебя, потому что и минуты не смогу прожить, гадая, не обидел ли тебя кто-нибудь.
– С чего бы это? – скептически поинтересовалась она.
– Ты же знаешь, как я люблю тебя, – прошептал Маркус.
– Откуда мне это знать?
– Я очень сожалею, что был груб с тобой, что невольно, да и нарочно ранил твои чувства. Я принуждал тебя, пренебрегал твоими доводами, подозревал и наказывал. Я виноват перед тобой. Но хочу все исправить. Я буду заботиться о тебе, Элоиза. Ты такая хрупкая, а я был легкомысленным… жестоким…
– Ты, правда, любишь меня? – все еще не веря, прошептала она.
– Элоиза, мне жаль, что я такой глупец.
