падавшая в какое-то невидимое озерцо, и гулкое эхо создавало впечатление обширного помещения, шире и выше, чем ему сперва показалось. Дамион медленно пошел вперед — и ободрал голень о вертикальный камень. Не удержавшись от крика боли, он услышал эхо, загудевшее по всей темнице. Тогда он остановился, боясь провалиться в какую-нибудь трещину. Его наполнил ужас — ужас перед тьмой и ее коварными опасностями: ямы, трещины, затаившиеся во мраке звери. Ужас самой темноты, слепящей, окутывающей, безжалостной.
Дамион осторожно сел, прислонился на ощупь к другому выступающему камню и опустил на колени все еще пульсирующую болью голову.
«Куда же это я попал? И где Лорелин?»
Кто-то звал ее по имени.
Но это был не тот голос, что настойчиво призывал ее через темноту, лежащую позади ее мыслей. Не тот неясный и приглушенный, как голоса, которые она слышала раньше внутри себя, но ясный и четкий: каждое слово доходило до нее отчетливо, будто произносилось прямо в ухо. Она застонала, пошевелилась и ощутила под собой мягкость постели.
Она открыла глаза. Желтая паутина света засияла перед ней, переливалась, превращаясь в дрожащие языки нескольких свечей. Они были расставлены по всей большой комнате, в канделябрах на столе или в подсвечниках на стенах. Она лежала на кровати с красным балдахином и смотрела в щель занавесей. Откинув их, Лорелин вскочила на ноги. Комнату загромождали всякие предметы: разрисованные ширмы, вазы с изображением свернувшегося дракона, шахматные фигурки из меди или резного дерева. Стены построены из больших каменных блоков, завешены гобеленами. Окон не было. Узел Лорелин лежал на полу рядом с кроватью. Больше никого в комнате не было, и все равно она ощущала чье-то присутствие.
— Где я? — громко спросила Лорелин. И ей ответил тот же голос.
Но Лорелин, наверное, первый раз в жизни испугалась по-настоящему. Она потерла виски, пытаясь вспомнить. И снова увидела черного рыцаря на коне, и тогда дико осмотрелась в тускло освещенной комнате.
— Ты… ты тот, кого мы с отцом Дамионом видели в церкви!
Принц-призрак. Голос Лорелин упал до шепота:
— Ты дух?
— Но зачем? — Она завертелась, всматриваясь в темноту за свечами. — Кто ты? Где ты? Я тебя не вижу.
— Что это за комната? Где я?
— Отпусти меня!
Она задрала подбородок, стараясь быть смелой.
— Я здесь не останусь. Я не дам снова себя запереть. Почему все хотят меня куда-нибудь запрятать? Я этого терпеть не буду, слышишь? Я убегу! — крикнула она в темноту.
В голосе послышался не гнев и не досада, а скорее веселое добродушие.
9
ЙОМАР
Эйлия глядела в окно общего зала, ощущая себя ужасно несчастной. Еще и близко не наступил вечер, но день выдался такой темный, что время казалось куда более поздним: с гор спустился туман, закрыв собой солнце и всю землю. Не видно было ни Академии, ни развалин. Будто глядишь в серую пустоту.
— Пока ничего нового? — спросила она тревожно у вошедшей Арианлин.
— Боюсь, что нет.
— В таком тумане им ее ни за что не найти. Придется ждать, пока прояснится, — сказала Жанет.
— Но туман может продержаться весь день. Кто знает, когда он поднимется? А она, может быть, лежит где-то в поле, раненая…
— Да перестань ты каркать, Эйлия! — раздраженно буркнула Жанет. — Если бы она была ранена, ее бы уже нашли. Она не сомневаюсь, уже очень далеко. Вспомни, что она написала.
Сестра Вера показала им тот клочок бумаги с каракулями, когда расспрашивала вчера вечером о Лорелин. Эти несколько слов до сих пор еще жгли мозг Эйлии раскаленным тавром.
— Я же знала, что она несчастна, но никогда не думала, что она и в самом деле сбежит, — застонала Эйлия. — Бедняжка Лорелин! Куда же она могла пойти?
Люсина рассмеялась никак не добродушно:
— Вопрос не в том,
— Ты это о чем? — повернулась к ней Эйлия.
— А ты подумай головой! Кто еще исчез?
Обычно розовое лицо Белины сильно побледнело:
— Отец Дамион!
Действительно: Дамиона в это утро в церкви не было. На службе его заменил один из деревенских священников.
— И поэтому патриарх Норвин прибыл в Академию? — спросила Арианлин. — А зачем он тогда привел с собой всех этих людей?
— Этого я тебе не скажу. Но я знаю, что Дамион вчера вечером ушел из Академии, — заявила Люсина. — У мальчишек в Дортуарах ходит слух: он просто сбежал, оставив аббату записку. Монахи и магистры держат язык за зубами, но ребята кое-что услышали. Какое-то время тому назад ему перестало нравиться его призвание, и он решил, наконец, все бросить. Ушел насовсем.
— Не верю! — в отчаянии крикнула Белина.
— Не веришь? — усмехнулась Люсина. — Феррел Лес мне говорил, что видел, как вчера вечером отец Дамион уходил в поля.
— Может быть, он искал Лорелин, — предположила Эйлия, пытаясь погасить растущее в сердце отчаяние. — А ходить по полям в длинной сутане трудно.
— Или сбежал ее догонять, — хихикнула Люсина. Она обращала эти слова к Белине, чтобы нарочно ее помучить, и потому не заметила пораженного горем лица Эйлии. — Наверняка они давно уже это задумали. Он, естественно, в нее влюблен: юная дева, которую он спас с ужасного архипелага! Сейчас он спасает ее от монастыря и рясы. Как это романтично! — Она усмехнулась шире, глядя на Белину: — «Простите меня, я не хочу быть монахиней»!
В ее язвительных устах эти слова приобретали иной смысл.
Эйлия встала из кресла и вышла из комнаты.
