впервые оказалась на Арайнии, Мандрагор пытался обмануть ее тщательно созданной иллюзией, заставить ее думать, что она не покидала Меру и что события на острове Тринисия были всего лишь сном. На этот раз она сама могла оказаться автором своего обмана, пусть и бессознательно: пораженный лихорадкой ум отталкивал самые болезненные сцены недавнего прошлого в какой-то потайной темный чулан, откуда они вырывались лишь в момент опасности. С возвращением памяти вернулись все страхи и переживания, которые терзали ее разум. Блаженство забвения миновало. Снова Эйлия осознала свои чародейные силы и свой ужас перед ними. Снова она вспоминала тусклые черные дни в Зимбуре, горе от потери Дамиона осталась такой же свежей и жгучей, вернулся вихрь ненависти, ярости и жажды мести, что превращал ее дни и ночи в кошмар. И еще люди, все время говорящие о ней, что она — богиня! Знали бы они, какой именно богиней она могла бы стать! Эйлия содрогнулась при мысли о том, на что она была способна в этот темный период. Мандрагор назвал ее чудовищем — и не очень ошибся. С силами, которыми Эйлия владела, она могла бы так подавить мятеж на севере Зимбуры, что будущие поколения еще дрожали бы, вспоминая его. Она могла бы воспользоваться погодной магией, не пускать дожди и послать молнии, чтобы сжечь пораженную землю огнем. Или послать дожди, недели дождей — выходящие из берегов реки, равнины превращаются в озера. Или создать смерчи, обрушивающиеся по ее приказу, разбивающие города в щепки. Она могла бы принять облик дракона, разрывая врагов зубами и когтями. Она сама содрогалась от такой мысли. Не было ли это намерением Валдура? Отнять у нее Дамиона, чтобы подвигнуть ее на такие дикие проявления мести?
Сейчас она молча глядела на пожарища. Воздушные корабли стали появляться месяц назад, если верить ее родным: первый увидели в канун Триналий, праздника зимнего солнцестояния. Может быть, враги выбрали эту дату нарочно, для провокации — поскольку Триналии были также главным праздником предсказанной правительницы элеев. Темные занавески висели на каждом окне до полуночи, а когда наступало время, распахивались двери всех домов, приглашая Трину Лиа, и свет из них должен был помочь принцессе и ее силам Света, воюющим с Тьмой. Деревенские девушки одевались в костюм принцессы, с короной и скипетром, и ходили от дома к дому, изгоняя демонов тьмы.
Мысль об этих старых обрядах напомнила ей, кто она, и это было не слишком приятно, но навело на мысль. Медленно и задумчиво она пошла к своему дому. Ее родные сидели и говорили вполголоса, чтобы не услышали двое мальчишек, играющих наверху. Усталые испуганные лица наполнили ее жалостью и нежностью. Она была благодарна, что ее близкие не пострадали, но думала, какие же еще опасности их ожидают — опасности, от которых она, быть может, не сумеет их защитить. Мандрагор и его повстанцы наверняка уже знают о ее бегстве из Зимбуры и пытаются найти Эйлию раньше ее союзников. Они знают, что есть только два места в этом мире, куда она могла улететь: остров, где она росла, и побережье Маурайнии, где живет Ана со своими немереями.
— Это большой удар для нас, — говорил Джеймон дяде Недману. — Почти все наши военные корабли были в гавани во время нападения. Нет теперь смысла в том, что я записался на флот.
— От этих кораблей все равно не было бы толку, — ответил его отец. — Чтобы сражаться с этими дьяволами, нужны летающие корабли, как у них. Они будто из чистой злобы их сожгли.
— Дело плохо, — сказала Джемма. — Это больше, чем война. Это что-то непонятнее и страшнее. Вы думаете, эти кометы — случайность? Это предупреждение!
Она стала тихо всхлипывать, и муж обнял ее за плечи.
— Ну, успокойся, девочка, — сказал Арран. Но сам он был так же бледен, как она.
Эйлия больше не могла это терпеть.
— Не бойтесь, — сказала она, шагнув вперед. — Правда, что у нас есть враги, но есть у нас и друзья, и союзники.
Все обернулись к ней.
— Кто? — спросил Джеймон. — Континент остался один. Нет у нас союзников во всем мире.
— Разве что ты про божественное вмешательство говоришь? К нам херувимы и серафимы придут на помощь? — спросил дядя, поднимая седые брови.
— Херувимы в любом случае, — ответила Эйлия, и едва заметная улыбка мелькнула у нее на губах. И тут же она снова стала серьезной: — Кометы — не знамения. Их сорвало с орбит давным-давно прохождением Азара и Азараха, и только сейчас они до нас дошли…
— Аэара — и кого? — спросила Нелла, недоумевая.
«Ох, я и забыла — маурийские астрономы еще не открыли седьмую планету и ее солнце».
— Неважно. Важно то, что сказал Джеймон — это природное явление. Я уверена.
Они смотрели на нее озадаченно, а она ничего больше не сказала.
«Я для них — опасность, и для всех, кто здесь живет, — поняла она. — Враг и без того мог напасть — он может и не знать, что я здесь скрываюсь, но это не существенно. Я причина всего этого — просто потому, что я — та, кто я есть. В любом случае мне пора — я и так достаточно времени здесь потеряла. Я должна найти Ану и немереев».
Быть может, подумалось ей, валеи напали, чтобы заставить ее выйти из тени — она не могла бы прятаться и видеть, как страдают невинные. Как бы там ни было, ее собственные дни инкогнито, короткая передышка обыденной жизни, закончились. И эта мысль рвала ей сердце. Больше чем когда бы то ни было ее тянуло сейчас быть со своей приемной семьей, и не только ради иллюзии безопасности. Она ощущала к ней огромную любовь, и страх перед тем, что может на них обрушиться.
— Слушайте меня, все! У меня есть мысль. Во всем доме надо будет погасить огни, или завесить окна толстой тканью, как в Темные Дни праздника. И сказать то же всем соседям, и по городу передать.
— Но зачем? — спросила Джемма, не понимая.
— Так нашим врагам не будут видны дома, когда они сегодня прилетят. Огни не будут нас выдавать. Но я должна уходить, — добавила Эйлия. — Это враги моего народа начали эту войну.
— Твоего народа! — ахнула Нелла.
— Я все вспомнила, — ответила она. — Все. Откуда я, кто я. Все вернулось.
Нелла бросила на Даннора полный муки взгляд, потом повернулась к Эйлии.
— Эйлия, прости, прости нас, что мы тебе не сказали раньше…
— Что я не ваша дочь? Не переживайте. Вы меня спасли от страшной опасности. — Она положила руку на плечо Неллы и добавила: — Мама.
Нелла с облегчением вздохнула, но тут же снова помрачнела.
— Ты не должна меня так называть теперь. У меня нет на это права. Мы никогда не видели твою настоящую мать, и никого из твоего народа. Наверное, они все утонули, когда рухнул летающий корабль. В таком море никто долго не продержится.
— Я же выжила, — возразила Эйлия. — И моя мать спаслась с разбитого корабля. Я… я это знаю.
— Но откуда ты можешь знать? — спросил Джеймон, выходя вперед. — Ты видела тех своих родственников? Это там ты была, когда пропала? И где же твоя страна?
— Куда дальше, чем ты можешь себе представить, Джейм. Мой народ свою страну держит в тайне много веков. — Она сделала глубокий вдох. — Они будут меня искать — но и враги тоже.
— Зимбурийцы?
— Валеи, дети Тьмы. Не только зимбурийцы поклоняются Валдуру. Есть расы еще более могучие, которые стали союзниками мятежных зимбурийцев. Это они напали на город. Они могут знать или подозревать, что я здесь, и вот почему я не могу больше оставаться. Я должна вернуться к своему народу. Но сразу я домой попасть не могу, потому что у меня нет сейчас способа это сделать. Я должна найти место, чтобы спрятаться, пока друзья меня не найдут. Но не здесь.
Они смотрели на нее, разинув рты, а она подошла к двери и сняла с гвоздя истрепанный в путешествии плащ.
Джемма, Нелла и Джеймон бросились за ней.
— Эйлия, ты не можешь нас так бросить, только мы тебя нашли! — сказала Джемма. — И вообще, куда ты пойдешь?
Эйлия в раздумье остановилась с плащом в руке. Под Академией есть туннели, где раньше укрывались немереи, но теперь и они известны, а значит, не безопасны. Если пойти на гору Селенна, то можно укрыться в пещере Аны, а заодно и поискать ее.
