решимость, что видела она как-то в глазах Мандрагора. Не могла ли сила, которой был одержим чародей, подчинить себе и такую тупую тварь? Сила, подобная той, которой обладала на Арайнии ее мать, но которая не влияет на живые существа, а управляет ими? Планетная душа Неморы была столь же злобна, сколь благожелательна душа Арайнии. Дочь Эларайнии нарушила границы владений иного правителя. Здесь увеличивать свою силу за счет силы планеты мог Мандрагор.
Быстрый обыск других шатров не выявил василисков или других ядовитых тварей. Что подтверждало подозрение Дамиона.
— Насколько вероятно, — подумал он вслух, — что василиск выбрал из всех именно шатер Эйлии, и в первую очередь бросился к ней? Это было покушение на ее жизнь.
— Вблизи лагеря никого не видели, — сказал Йомар. — Человека-нарушителя часовые бы поймали.
— Значит, василиска могли направить чародейством. Царь-дракон умеет командовать низшими существами вроде этого — они подчиняются его воле.
— Тогда, — пообещал Йомар, — завтра мы выступим против царя-дракона и положим этому конец раз и навсегда.
На следующее утро Эйлия и ее немереи стояли со Смотрящим и его советниками на белом берегу, глядя в море. Огромные волны с опрокидывающимися пенными гребнями накатывались на берег как ряды атакующей армии, небо заполняли серые тучи, на лиги растянувшиеся в воздухе: внешняя стена гигантского тайфуна, защищавшего убежище Мандрагора — бастион, который наступал, как армия. Буря двигалась к берегу и набирала силу, но ее око все еще защищало подводную твердыню царя-дракона.
Поскольку твердыня врага лежала под волнами, солдаты не могли подойти к ней: вместо этого они скапливались в джунглях, ожидая приказа идти на Лоананмар. Немереи, неспособные колдовать в присутствии таких масс железного оружия, ушли к Эйлии помогать в атаке против царя-дракона. Эррон Комора дал им корабль, непохожий на виденные ими ранее морские суда: хрустальный корабль лоанеев, построенный в давние времена, когда известно было искусство работы с адамантом. Это был «стеклянный корабль» легенд, прочитанных Эйлией в книгах, корабль, которому не нужны паруса и весла, потому что двигался он силой мысли — если его капитан был немереем. Как лодочки со стеклянным дном, которые строили арайнийцы, чтобы любоваться красотой коралловых рифов, этот корабль открывал своим пассажирам подводные виды. Лоанеи в наше время не умели уже принимать облик дракона и нырять в глубины, и потому подводное царство, когда-то им принадлежащее, могли рассматривать только с этих кораблей. С помощью подобных игрушек потомки лоананов забавляли себя, а своим рабам-людям напоминали о собственном превосходстве. Кроме того, адамантиновые кили и корпуса невозможно было сломать. Такой корабль не мог получить пробоину и затонуть, даже если налетал на острые скалы. И только лоанейский корабль мог плавать по подобному морю.
— Железное оружие придется оставить на берегу, — сказал Смотрящему лоанейский лорд. — Иначе мы не сможем двигать корабль нашей магией.
— А как мне тогда сражаться с магией врага? — возразил Смотрящий.
— Это не важно, — ответил Эррон. — Вам все равно не спуститься в глубины. Наши лоананы соединятся с лоананами Трины Лиа и выгонят Мандрагора из убежища. С корабля вы будете наблюдать, как это произойдет, и можете использовать все оружие, которое у вас останется. Копья и стрелы с кремневыми или бронзовыми наконечниками, стальные мечи — это все можно. Корабль будет главным образом служить лоананам платформой для отдыха между погружениями — иначе им пришлось бы возвращаться на сушу, теряя время. Если не желаете плыть на нем, можете не плыть. Но я думаю, вы хотели бы рассказать внукам и правнукам, что участвовали в этой битве.
Они медленно вошли в море и поднялись на корабль по спущенным трапам. Когда все погрузились, капитан-лоаней направил судно вперед по волнам. На нем не было парусов, которые могли бы разорвать налетавшие шквалы, и хотя швыряло его прилично, волны не могли вытолкнуть его обратно к берегу. Прозрачный корпус взлетал на пенистые зеленые горы и обрушивался в водные долины без нервирующих скрипов и стонов терзаемых бревен, и вода не затекала в каюты под палубой. Эйлия смотрела через прозрачный борт, стараясь удержаться на ногах на кренящейся и качающейся палубе. Вот она выше ватерлинии, а в следующую секунду она уже в глубине волны и видит море чуть ли не до дна. Жутковатое бледное свечение шло оттуда, снизу, будто там фосфоресцировала какая-то жизнь. Но чем дальше в море уходил корабль, тем виднее было, что свет исходит от огней подводного замка. А когда корабль подошел ближе, все огни погасли.
Из своей подводной крепости Мандрагор наблюдал за подводной битвой. Драконьи фонари он изгнал обратно в Эфир, откуда они явились, и адамантиновый замок не выдавал себя светом врагу на поверхности, погрузившись в гнетущую темноту. Глубины над прозрачной крышей наполнились вертящимися тенями: драконы сцепились в смертельной схватке — одни стремились уничтожить его, другие — защитить ценой собственной жизни. Это была битва только лоананов, поскольку огнедраконы остерегались воды, опасаясь, что эта стихия загасит их пламя, а херувимы с их перьями не могли нырять в такие глубины. И потому равновесие здесь нарушалось, потому что верные Эйлии лоананы многократно превосходили его сторонников. Бегство в водную твердыню было ошибкой, и сейчас он оказался в собственной ловушке.
Два голоса спорили в душе принца-дракона, пока он стоял и смотрел на приближение своего рока. Они предлагали ему власть и шанс на спасение. Здесь он пропадет, если не примет он них помощи.
В одном голосе он узнал ту сущность, что обращалась к нему посредством Синдры. Элнемора действительно овладела той женщиной, и сейчас стремилась подчинить себе и его разум. А другой голос — это был тот голос-тень, что всегда жил в нем.
Да, это правда, что архоны вернулись: не во плоти, как бывало в прежние дни, но как внутрителесные влияния, убеждающие и соблазняющие. Дракон метался и тряс рогатой головой, как лошадь, которую терзают оводы. Он мог отвергнуть их и погибнуть в своей тюрьме, мог сдаться и спастись с теми немногими, что остались ему верны. Его глаза обращались к стеклянному полу: в центре его было нечто, похожее на круглый бассейн, но вода в нем была морская: на самом деле это был главный вход в твердыню, выход в глубины. В подводный замок можно было войти только снизу. Если сейчас сбежать, подумал Мандрагор, враги бросятся его преследовать, сняв осаду с замка, прекратив войну с его последователями. Он застыл, дрожа, и ослабил барьеры разума. Земную силу Элнеморы принял он, и ощутил, как она в него вливается. Будто из моря и земли под ним рвалась в него энергия. Но он, помня Синдру, не сдал себя полностью: самые глубокие мысли он защитил, самую суть своего существа не отдал он архону. А тому, темному, он не ответил вообще. Лишь в самой крайней и ужасной необходимости решил он обратиться к нему.
Мандрагор нырнул в отверстие и ушел в море. Проныривая под замком и поднимаясь вдоль его стен, он видел битвы драконов в зеленой толще вод — они летали в воде на крыльях, как на плавниках. Еще выше ныряли в море херувимы, как чайки за добычей. Царь-дракон двигался мощными ударами лап и хвоста, и его лоананы очищали ему путь, но раны ослабляли его и замедляли продвижение. И он воззвал к силе глубин.
На глазах у Эйлии высоко в небе несколько лоананов, боровшихся с ветром, сложили крылья и камнем устремились в мрачные зеленые глубины. Там, внизу, мелькали другие острокрылые тени — шла великая битва. Ауры драконов светились огнями святого Эльма — а потом снова Эйлия оказалась над водой.
Как и говорил Эррон, корабль служил двоякой цели — он был еще и платформой для отдыха крылатых существ, в частности, херувимов, которые в отличие от лоананов не в обеих стихиях были как дома. Раз за разом они садились отдыхать на палубу и снова уходили в глубину. Корабль наконец пробился в
