— Вы прочли, Стэндертон, мемуар нашего гостя?
— С величайшим вниманием. Позвольте мне, Баумгарт, тут же сделать предварительное замечание, выясняющее положение, поскольку дело касается меня. Я человек практики! Инженер и больше ничего! Весь ход ваших мыслей я воспринимаю только под этим узким углом. Правильна ли ваша теория, верны ли ваши соображения относительно того, что вы рассчитываете найти на луне, действительно ли будет человечеству польза от того, что вы достигнете вашей цели — об этом я не имею никакого суждения, и кое что из сказанного меня даже мало интересует! Для меня существует только чисто техническая сторона дела. Если бы вам хотелось только оставить на луне пачку швейных иголок — я совершенно так же отдам все свои силы этому делу, ибо меня занимает техническая проблема: возможно ли достигнуть соседнего нам мира в нашем узамбаранитном экипаже? Само собой разумеется, успех будет тем величавее, чем больше пользы извлечет человечество из нашего предприятия, но технически вопрос, во всяком случае, от этого не меняется.
Баумгарт улыбнулся. Этот человек говорил совершенно так, как он ожидал!
— Благодарю вас за ясное изложение вашего взгляда на дело, уважаемый Стэндертон, и могу только прибавить, что ничего лучшего я и желать бы не мог! Каждый должен в этом трудном деле сделать свое; и технический руководитель, который вздумал бы пуститься в дебри астрономических или философских проблем, к которым у него могло бы быть лишь чисто дилетантское отношение — не тот человек, который нам нужен. Постройте только летучий корабль с помощью и поддержкой Готорна, доведите машину до отдаленной цели, — а остальное предоставьте мне!..
— Великолепно! Но позвольте предложить вам вопрос. Это вообще главный вопрос всего этого дела: все мы знаем, что мировое пространство абсолютно лишено воздуха, следовательно — не может нести никакого летательного аппарата. Вы, конечно, не сомневаетесь в том, что это относится и к нашей гранате, если даже, вместо присасывающего действия пропеллера, вы приведете ее в движение силою взрывчатых веществ: без несущих поверхностей она обойтись не может, — а эти последние должны скользить на воздушной массе, как на волнах; но в мировом пространстве этот воздух отсутствует!
Иоганнес Баумгарт улыбнулся. — Я знал, что это будет ваш первый вопрос; но вы сейчас же убедитесь, что мы можем подвигаться вперед и в безвоздушном пространстве!
Готорн вставил от себя: — Разумеется, все эти дни и передо мной вставал тот же неизбежный вопрос. Как вы это устроите? Неужели вы думаете выстрелить узамбаранитом из пушки в луну?
— Ничего подобного! В этом случае мы должны были бы сообщить снаряду скорость в 10.000 метров в секунду, а это в наши дни недостижимо! Но если бы это и было возможным, — мы, пассажиры снаряда, погибли бы в первый же момент и вылетели бы в пространство трупами в стальном гробу. Нет, нет, решение проблемы лежит совсем в другом направлении, и оно настолько просто, что вы скажете: мы и сами напали бы на эту мысль, если бы ближе занялись вопросом!
Стэндертон Квиль сделал нетерпеливое движение:
— Так разгадайте же нам эту загадку!
— Через минуту вы все узнаете. Разумеется, мировое пространство безвоздушно, и в нашей экспедиции мы должны всячески с этим считаться; но нам и не нужен воздух, чтобы пролететь этот неведомый океан. Задуманное мною путешествие мыслимо только в нашу эпоху. Оно было невозможно раньше и станет опять невозможным приблизительно через две тысячи лет — именно, когда наша солнечная система выйдет за пределы туманного облака. Это облако газа и частичек пыли, заполняющее вокруг нас мировое пространство, заменит нам воздух и даст опору и сопротивление несущим поверхностям вашей стальной гранаты! В первый — и, вероятно, в последний раз — обитатели земли имеют случай предпринять полет в пространство!
Готорн и Стэндертон переглянулись. Они были изумлены. Вот путь, вот возможность! Но им эта мысль в голову не приходила.
— Чорт… — промолвил Стэндертон и с нескрываемым уважением посмотрел в лицо немцу. — Вот это блестящий проект! Примите мои поздравления и уверения, что я чувствую себя совершенным ослом! Кажется, можно было и самому до этого додуматься…
— Баумгарт, я потрясен! Ваше решение чудовищно просто, и то, что вы говорите, звучит весьма убедительно!
Тот смущенно отмахивался: — Не забывайте, друзья, мои, что я уже много лет занят этой мыслью, — разумеется я должен был напасть на такое решение! Однако, вещество этих космических облаков значительно разреженнее воздуха, в котором носятся наши летательные аппараты. Уверены-ли вы, что плотность его окажется для этого достаточной?
— На этот счет, Стэндертон, имеются весьма обстоятельные работы. Конечно, облако весьма разрежено, и обыкновенный летательный аппарат встретил бы слишком ничтожное сопротивление; но граната, при скорости 500 километров в час, может перемещаться в такой среде. Только ей это доступно, каковое обстоятельство и привело меня к вам. Кроме того, в последнее время плотность облака возросла. Мы приближаемся к его центральным частям. Об этом можно судить по усиливающейся мутности воздуха, по все более багровеющей окраске неба после захода солнца, по слабому свечению ночного неба, по туману, затягивающему звезды! В последние дни солнце все больше затягивается туманом, солнечные дни стали реже, сила дождей увеличивается, на севере и юге непрерывно идет снег, и содержание пыли в атмосфере значительно повысилось! Но мы во всяком случае перед отправлением настоящей экспедиции совершим пробную поездку далеко за воздушную оболочку земли. Риска большого не будет! Если несущие поверхности, эти крылья нашей стальной пчелы, не найдут больше опоры, мы это тотчас же заметим и сможем спуститься вниз.
— Совершенно мое мнение! Такая предварительная проба безусловно необходима. Полагаете ли вы, что поездка окажется возможной?
— Прежде, чем я выскажусь о ее возможности, я попрошу вас раз'яснить нам целый ряд деталей, как-то: направление пути, время, необходимое для этого и т. д. Только после этого я смогу учесть технические возможности. Позвольте мне записать цифры, которые вы мне дадите, дабы я мог на досуге еще раз проверить их и устранить возможность какой либо ошибки из числа тех, что могут оказаться роковыми!
Баумгарт вынул записную книжку, мелко исписанную математическими формулами, таблицами, цифрами, заметками. Отхлебнув вина, он положил свою папиросу в пепельницу и начал:
— Как вам известно, луна является ближайшим к земле небесный телом. Расстояние ее относительно ничтожно. Мы теперь знаем, что луна является частью земли, что она — сын земли. Масса, составляющая луну, в незапамятные времена отделилась благодаря быстрому вращению земного шара вокруг оси от нашей земли, когда та была еще расскаленным жидким шаром.
— Мы знаем также, что луна состоит из тех же веществ, что и земля, если только я правильно понял.
— Совершенно верно!
— Расстояние луны от земли известно вполне точно. Оно составляет 384.435 километров, и мы вполне уверены, что оно может быть больше или меньше этой цифры максимум на 50 километров, — что для нашей проблемы не играет никакой роли!
— Триста восемьдеся четыре тысячи четыреста тридцать пять километров! — проговорил Стэндертон Квиль и занес эту цифру в свою записную книжку.
— Правильно! Это протяжение относительно ничтожно. Тридцать положенных рядом земных шаров уже заполнили бы пространство между луною и землей! Пуля, вылетавшая из охотничьего ружья, в девять суток пролетела бы этот путь; почти все капитаны наших морских судов за свою жизнь отмахали по морям гораздо большее расстояние. Только врожденное нам сознание, что здесь речь идет о теле, находящемся вне земного шара заставляет людей думать, будто луна и земля отделены пространством, через которое невозможно перебросить мост!
— Позвольте мне привести вам приблизительные расчеты. Скорость большой узамбаранитной гранаты составляет 500 километров в час, — стало-быть ей понадобилось бы 679 часов, чтобы долететь до луны с земли. Это в точности составит 32 суток!
— Правильно! Но скорость гранаты в мировом пространстве должна быть больше, чем в воздухе, окружающем землю, ибо вещество космического облака разрежено, и отпадает часть сопротивления,
