ты и Пьер, остальное значения не имеет.
— Отведешь меня выпить cappuccino у Флориана?
— Но…
— Я тебя приглашаю.
— Ты прекрасно знаешь, что дело не в этом. Ладно, согласен! Но твоя дочь…
— Она приехала посмотреть, как Анна умирает. Я предпочитаю сохранить ее живой в своем сердце. Подождешь, пока я переоденусь?
Выйдя из кафе, они долго бродили по улицам, целуясь на каждом углу, а когда вернулись, узнали, что Анна покинула этот мир с последним лучом солнца. Бабетта надела темные очки, Бернар в одночасье поседел. Им хватило такта горевать молчаливо и отклонить приглашение Пьера на ужин. Они почти cразу уехали в гостиницу. И тогда Жюльетта обмыла внучку и одела ее в красно-белый наряд, которым Анна так гордилась. Потом она открыла окно и впустила в комнату гул вечерней Венеции, баюкая девочку в ее последнем, самом долгом на свете сне, которым закончилось ее невероятное путешествие.
Теперь все в доме спят. Анна лежит на спине, с навечно застывшей на губах улыбкой; полностью обнаженная Жюльетта — она наконец-то свободна! — обнимает уснувшего Пьера.
Глава 11
Все происходит совсем не так, как она предполагала. Она думала, что забыла запах, которого не замечала, живя в Бель-Иле. Трудовой аромат чистоты и вылизанности. Пчелиный воск, стиральный порошок, хозяйственное мыло. И едва уловимая, невесть откуда взявшаяся цветочная нотка. Вот только какой цветок так пахнет? Жюльетта вдыхает запахи своего дома, и на глазах у нее выступают слезы. Не смей, прекрати! Это неуместная сентиментальность. Ты сама приняла решение уехать, и тебе не обязательно было возвращаться. Так что не жалуйся!
Две пары часов отбивают пять вечера, паркет в столовой скрипит, ничего не изменилось. Луи не говорит ненужных слов и ведет себя так, словно Жюльетта уехала накануне и он не боялся ее потерять. Он не задает вопросов, просто сжимает ее руки в своих и произносит сочувственным тоном, что рад ее видеть. Что расцвели плетистые розы. Что он срежет их к похоронам малышки. Не платить же целое состояние флористу, когда в их саду растет все, что нужно.
Луи одет в новый свитер — настоящий, купленный в магазине, не похожий на бесформенные изделия Жюльетты. Он свежевыбрит и меньше горбится. Жюльетта благодарна ему за то, что он не выглядит брошенным мужем. Луи сообщает, что больше не курит, но продолжает каждый день ходить в табачную лавку, чтобы поговорить с завсегдатаями. Он не чувствует себя одиноким, вовсе нет, но ему нравится общаться, а с Марселем, хозяином лавки, они ходили в одну школу, так что…
— Ох, совсем забыл! У меня для тебя маленький подарок по случаю возвращения.
Жюльетта съеживается от стыда. Она не привезла из Венеции никаких сувениров. Вернее, привезла сотни — в голове, в сердце, в плоти и крови, но ни одним не может оделить мужа. Да и что он способен понять о Венеции?
Подарок запакован с трогательной неумелостью.
— Извини, что вскрыл. Решил взглянуть, чтобы не чувствовать себя полным дураком, слушая твои рассказы.
Книга о Венеции. Глянцевая суперобложка с карнавальной маской, виды города в разную погоду.
— Нравится?
Боже, конечно, нравится! Я ждала холодного приема, а он преподносит мне книгу, чтобы продлить венецианскую эпопею. Привел себя в порядок ради меня, содержал дом в чистоте. Если это не любовь, то пусть кто-нибудь скажет, как это называется.
У Жюльетты дрожат руки, она хотела бы поцеловать Луи, сжать его в объятиях, но он уже встал, отошел к диванчику Анны, смотрит на столик с игрушками, разглядывает фотографии.
— Я все оставил на своих местах. Это сильнее меня.
Каким же одиноким чувствовал себя Луи в огромном пустом доме после известия о кончине внучки! Наверняка смотрел, как это делает сейчас она сама, на подушку, хранящую отпечаток головы Анны. Возможно, снял с нее волосок, погладил собачку из настоящего меха, куклу в эльзасском костюме или зеленого дятла на металлической жердочке. Восковая лампа включена, оранжевые пузырьки плавают взад-вперед по стеклянной трубке. До отъезда в Венецию весь мир Анны заключался в этом странном наборе разнородных предметов.
Жюльетта садится на диванчик Анны. Раскрывает на коленях книгу.
— Ну, рассказывай… — просит Луи, устраиваясь рядом с ней.
Она замечает на нем мокасины, которых прежде не видела, и спрашивает себя, куда подевались привычные фетровые тапочки. Раньше Луи ходил по дому только в них — практичнейшая вещь для придания блеска паркету!
— Тебе не пора заняться супом?
Ей тут же становится стыдно за прозвучавшую в голосе иронию.
— Я больше не варю суп. В бакалейной лавке полно готовых — и очень вкусных. Столько времени экономишь…
Время… На что его тратить? Как Луи убивает время с тех пор, как дом опустел?
Жюльетта не торопится — медленно перелистывает страницы, кое-что комментирует. Она узнает памятники на снимках, но они не имеют ничего общего с ее венецианской мечтой. Как мертвая Анна не похожа на девочку, покинувшую этот мир в разгар фейерверка.
Дворец Дожей, Сан-Джорджо, Риальто и гондола ничего не могут сказать Луи о том, как Жюльетта проводила время в Венеции. Фразы Жюльетты становятся все короче, Луи слушает, а когда она умолкает, дойдя до серии артистически смазанных снимков захода солнца над лагуной, замечает как бы между делом:
— Стоило забираться так далеко, чтобы потом не о чем было рассказывать.
Жюльетта не уверена, что Луи произнес это вслух, а не про себя. Она поднимает глаза от книги, закрывает ее. Луи очень напряжен. Что бы такое ему рассказать, чтобы он понял? Прожить сорок лет в браке и не знать, о чем поговорить…
Снежный шар с накренившейся колокольней по-прежнему стоит на столике среди других игрушек, но Жюльетта только сейчас его заметила. Луи, как будто проследив ее взгляд, кладет шар ей в ладони.
— Бабетта хочет, чтобы ты сама выбрала, что мы положим в гроб малышки. Я подумал… впрочем, решай сама.
— Прекрасная идея, — шепчет Жюльетта, глядя, как кружатся снежинки.
В спальне с кровати исчезло зелено-синее покрывало, и Жюльетта не узнает полиэстровые простыни с цветочным рисунком. Она хотела бы возмутиться или как минимум озадачиться, но собственное безразличие попросту пугает. Жюльетта отталкивает ногой чемодан, спрашивая себя, станет ли разбирать его или она здесь проездом.
Мне холодно, нужно хотя бы переодеться. Моя старая одежда, одежда былых времен, висит в шкафу. Переодевание, маскировка, именно так! Я могла бы разобрать чемодан, но для этого пришлось бы внутренне определиться, а я сижу между двух стульев. Крайне неудобно.
Жюльетта не без труда открывает шкаф — она забыла, что замок вставлен наоборот. Наконец дверца со скрипом распахивается, и она вдыхает запах просушенного на улице белья, нафталина и старой одежды. Жюльетта совершенно не помнит, что оставляла на плечиках и в ящиках, выложенных папиросной бумагой цвета лепестков увядшей розы. И все-таки платье в крупных цветах не может не броситься в глаза. Как и кардиган вызывающего ярко-желтого цвета.
Жюльетта рассеянно перебирает вешалки с нелепыми старыми тряпками, безмолвными свидетелями
