история целой цивилизации была уничтожена одним махом, и сохранились всего четыре письменных источника. Гиммлер подозревал, что Фридрих Вальтхайм был прав: интерес Ватикана к джунглям Гватемалы, вероятно, связан с Кодексом майя.
Гитлер кивнул:
— Я согласен с вами. Ватикану доверять нельзя, но в нашей стране живут двадцать три миллиона католиков, а когда мы вернем Австрию и Судетскую область на надлежащее им место в составе рейха, количество это увеличится более чем наполовину. Немецких и австрийских епископов нужно держать на жестком поводке, и у нас для этого будет гораздо больше возможностей, если Папой станет нынешний кардинал-секретарь Пачелли.
— Вам известно, какой будет позиция Пачелли, если его изберут?
— Я поручил фон Бергену выяснить это. — Диего фон Берген был послом Германии в Ватикане с 1920 года. — Но если Пачелли хочет, чтобы я подписал конкордат, согласно которому он мог бы сохранить контроль над учебными планами в его любимых католических школах на территории Германии, ему бы лучше поддержать нас. Я попросил фон Бергена передать Пачелли, что, если Германская партия католического центра выступит в оппозиции к нам в рейхстаге, никакого конкордата
Гиммлер задумался.
— Вы думаете, что Пачелли… если он пойдет наверх… вы думаете, что он может встать на сторону евреев?
— Я думаю, Пачелли придерживается тех взглядов, что евреи сами навлекли на себя справедливое возмездие, и поэтому для нас будет лучше, если именно он заменит Пия XI.
Но одно дело искоренять евреев здесь, у нас, — добавил Гитлер, бросив взгляд в сторону австрийских Альп. — За этой границей их намного больше.
— Что в сто восемьдесят пять тысяч раз больше, чем нужно. Вопрос в том, что нам с ними делать? — задумчиво сказал Гитлер. — Дахау уже забит ими, а там ведь еще есть гомосексуалисты, узкоглазые, цыгане и прочие отбросы человечества.
— Требуется намного больше лагерей, — согласился Гиммлер, — и я уже набросал план, где разместить их после захвата Австрии. Меня проинформировали, что несколько штук можно построить вокруг Гусена, и у нас есть еще предложение о строительстве большого лагеря в Маутхаузене. Там находится старая каменоломня, которую можно с пользой для дела восстановить: еврейский сброд будет добывать щебень.
— Предпочтительно, чтобы делалось это голыми руками.
— Вам стоит только намекнуть мне, мой фюрер, и, когда строительство в Гусене и Маутхаузене будет закончено, вы сможете смело пройти по любому кварталу Вены, не встретив на пути ни одного еврея.
Гитлер рассеянно кивнул.
— Хорошо. Однако австрийский канцлер несколько упрям. Чтобы заставить его покориться, я устроил демонстрацию нашей силы на границе. У меня также подготовлен договор, который австрийцы должны подписать. Запрет Австрийской нацистской партии, который ввел канцлер фон Шушнигг, должен быть отменен, и наших людей необходимо освободить из тюрем! — Гитлер стукнул кулаком по столу. — И это должно быть сделано задолго до того, как вы закончите строительство, Гиммлер.
Болезненное лицо Гиммлера расплылось в холодной усмешке.
— А теперь, что вы там говорили насчет поиска археологических доказательств?
— Я получил телеграмму от нашего посла в Гватемале. Есть вероятность того, что арийцы внесли свой вклад в расцвет великой цивилизации майя.
— Меня бы такое, по меньшей мере, не удивило. Я читал
— Помня об этом, мой фюрер, — сказал Гиммлер, быстро уловив подходящий момент, — я планирую организовать научно-исследовательский центр, который займется поддержанием чистоты арийской наследственности. Основная часть финансирования поступит от крупных промышленных конгломератов, таких, как концерн «БМВ», который также профинансирует археологические экспедиции на Ближний Восток, в Тибет и в Гватемалу. Для исследований в Гватемале мы планируем использовать гражданина Австрии, профессора Леви Вайцмана.
— Вайцман? Фамилия звучит как еврейская.
— Мы занимаемся этим вопросом, мой фюрер, — уклончиво ответил Гиммлер. — Однако иероглифы майя невероятно трудно поддаются расшифровке, а Вайцман является одним из самых известных специалистов в этой области.
— На вашем месте я бы не стал ему доверять, — предупредил Гитлер, — точно так же, как не доверял бы Феличи и Пачелли.
— Контролировать Вайцмана будет нетрудно. У нас уже собрано немало информации о нем, включая и тот факт, что у него есть молодая жена и дети. После того как его миссия будет завершена, мы можем избавиться от них всех.
Гитлер ухмыльнулся.
— Экспедицию поведет гауптштурмфюрер фон Хайссен — многообещающий молодой офицер СС, — продолжил Гиммлер.
— Ах да, мы встречались с ним в рейхстаге. Славный молодой человек. Если мы собираемся восполнить тот урон, который нанесли нашему отечеству евреи и католическая церковь, нам понадобится много таких перспективных кадров, как он.
3
Высокий блондин с пронзительными голубыми глазами, гауптштурмфюрер фон Хайссен был живым воплощением представлений Гиммлера о сильном мужчине высшей расы. Фон Хайссен сейчас стоял в баре заведения «Хайм Хохланд», первого из домов воспроизводства арийской расы, которые Гиммлер начал открывать в сельской местности, чтобы помочь немецким девушкам рожать чистокровное потомство. В меморандуме сотрудникам СС Гиммлер подчеркивал необходимость того, чтобы у детей, рождающихся в Германии, была хорошая наследственность, и поощрял офицеров СС широко распространять свое арийское семя. «Хайм Хохланд» обеспечивал фон Хайссену возможность спать с молодыми женщинами с правильными генами и наверняка не больными сифилисом, с которым ему уже не раз приходилось сталкиваться в борделях Берлина. Доктор Райнер Дрехслер, невысокий худой человек с подергивающимся от нервного тика правым глазом, равнодушно взглянул, как одна из его подопечных женщин вложила в граммофон новую пластинку. Пары принялись двигаться по кругу под мелодию «Дорогая, мое сердце говорит тебе привет», записанную фирмой «Декка». Фон Хайссен никогда не мог освоить искусство танца. «Время посеять немного своего семени», — подумал он и налил себе еще одну порцию «Гленфиддик», при этом расплескав шотландский солодовый виски на белую дамасскую ковровую дорожку. Со стаканом в руке он подошел к доктору Дрехслеру.
— Вон та, знойная, в красном платье, которая сидит в углу. Она моя. Познакомьте нас, — грубо потребовал он. Дрехслер пожал плечами и направился к высокой блондинке, которая сидела за столиком одна.
Неровной походкой фон Хайссен последовал за ним, но зацепился за столик, перевернул его, и стоявшие там бокалы с вином вдребезги разбились на деревянном полу.
