Лаферте-Сантер, один из маршалов Энгиена, отвоевал себе право расположить свою армию в наиболее удобном месте. Однако место это оказалось ловушкой, ловко подстроенной графом де Фонтеном, сумевшим перебить там множество солдат из отрядов, подчиненных маркизу. Таким образом, французы начали терпеть поражение еще до начала битвы!
В ночь на девятнадцатое мая французские войска наконец заняли свои позиции, и, что случалось довольно редко, позиции вполне выгодные. Так что девятнадцатого можно было начинать сражение.
Франсиско де Мело командовал многочисленным войском, а потому не сомневался в победе; он выставил вперед пехотинцев, поделенных на терции, а в качестве прикрытия поставил на оба фланга кавалерию.
В центре его армии находились отряды пехоты — копейщики и мушкетеры, всего восемнадцать тысяч испанцев, фламандцев и немцев, усиленных итальянцами под командованием Фонтена. В центре пехоту прикрывали восемнадцать пушек, на правом фланге — Изенбург и сам Мело с тремя тысячами всадников — эльзасцами и хорватами, а на левом — Альбукерке с пятью тысячами всадников — фламандцами и испанцами.
Грозные, испытанные в боях воины, прекрасно вооруженные. Вдобавок Мело ожидал подкрепления: на следующий день обещал прибыть Бек с семью тысячами кавалеристов.
У французов было всего двенадцать пушек, а солдат в три раза меньше! Несмотря на тревогу, охватившую его войска, Энгиен быстро заснул — прямо на земле, среди своих солдат. Во вторник, девятнадцатого мая, в три часа утра герцога разбудил лазутчик, прибывший из расположения испанских войск. В потертом фламандском костюме, небольшого роста, небритый и необычайно угрюмый, с виду он вполне подходил на роль предателя. Сидя в окружении генералов, герцог выслушал донесение тайного агента.
— Монсеньор, Мело ожидает подкрепления. Бек должен прибыть не ранее семи часов. Как только он прибудет, они начнут наступление — внезапно, вопреки правилам. Тысяча всадников уже в седле и направляется в лесок, что справа от вас. — И лазутчик показал пальцем в сторону, куда двигались испанцы. — Задача всадников — напасть на ваш лагерь с тыла и посеять страх прежде, чем вы введете в бой все ваши роты. Затем Альбукерке со своей кавалерией атакует вас и раскидает остатки вашей армии.
Офицеры, поеживаясь, слушали рассказ о своем неминуемом поражении.
Ни с кем не советуясь, Энгиен немедленно принял решение и начал отдавать приказы:
— Гассион, возьмите отряд пикардийских кавалеристов, скачите в лес и уничтожьте испанцев, пока они не заняли оборону. Потом я присоединюсь к вам, и мы вместе уничтожим кавалерию Альбукерке.
Вы, Сиро, позаботьтесь, чтобы резервные части были наготове.
Господин де Лопиталь, постройте ваши войска в боевом порядке.
Лаферте, атакуйте на левом фланге, но не дайте загнать себя в ловушку. Ваша задача — сдержать натиск врага. Не пытайтесь фанфаронить, испанцев гораздо больше, чем нас, а потому никакого бессмысленного героизма!
Господа, наш единственный шанс — это распылить их армию и раздавить ее по частям до прибытия Бека.
Лопиталь, седой военачальник, негласно назначенный Мазарини советником принца, выступил вперед.
— Монсеньор, — сурово начал он, — у нас приказ защищать и еще раз защищать Рокруа, но ни в коем случае не атаковать. Я против ночного наступления. Мы превысим полномочия, данные нам монсеньором кардиналом Мазарини.
Ответ герцога прозвучал сухо и непререкаемо:
— Оставайтесь на месте, если вам угодно. Я буду командовать вместо вас.
Лопиталь воспринял решение молодого принца как оскорбление, и на миг воцарилась мертвая тишина. Ее нарушил Жан де Гассион. Скрестив на груди руки, он мужественно задал вопрос, не дававший покоя никому:
— Монсеньор, что станет с нами, если мы проиграем сражение?
— Меня этот вопрос не волнует, ибо я погибну раньше, — ответил Энгиен, надевая шляпу с пышным белым султаном. — Исполняйте приказ!
— Еще одно слово, монсеньор, — потупив взор, проговорил шпион, — вчера кто-то предупредил испанцев, что группа французских соглядатаев заперта на старой мельнице. Кажется, их всего трое и все в штатском. Быть может, это важно.
Энгиен остановился:
— Трое? Проклятье! Это, конечно, болван Фронсак, позволивший заманить себя в ловушку! Пизани! Прежде чем начнется сражение, отправляйтесь на мельницу и привезите их целыми и невредимыми. Вы слышите: целыми и невредимыми, иначе Мазарини мне никогда не простит…
Но Пизани уже как ветром сдуло.
А Гассион со своим отрядом скакал по направлению к леску.
Французы застали испанцев спящими и менее чем за час порубили всех. Затем, стремительно соединившись с Энгиеном, они во весь опор помчались на позиции Альбукерке, готового ко всему, только не к атаке в такой ранний час! Черт возьми! Игра ведется не по правилам! Еще нет четырех, а это он должен захватить французов врасплох!
Завязалось настоящее сражение, и мы расскажем о нем, но немного позже. А пока последуем за Пизани, Бауэром и несколькими кавалеристами, устремившимися на выручку к нашим друзьям.
Галопом они доскакали до мельницы. Ночной сумрак еще цеплялся за кусты, но первые проблески зари и побледневшая луна позволили отряду Пизани без труда отыскать дорогу. На подступах к мельнице они разглядели окруживших ее испанцев. Испанцев, как отметил Пизани, было не менее двух десятков, но они были пешими, в то время как все десять французов сидели на конях. А Бауэр и один стоил десятерых. Следовательно, силы равны. Впрочем, баварец уже приготовился достойно встретить неприятеля, и его многострельная аркебуза заняла боевую позицию у него на плече.
Приблизившись на расстояние выстрела, он остановил коня и дал залп картечью; несколько испанцев упали.
Оставшиеся схватились за мушкеты и пистолеты. Поворачивая дуло своего четырехствольного орудия, Бауэр сделал еще три залпа.
Когда дым рассеялся, на ногах осталось всего трое испанцев; растерянные и оглушенные, они нисколько не напоминали грозного противника. Выхватив шпагу, Пизани поскакал вперед, за ним остальные всадники, и через двадцать секунд мельница была у них в руках. В живых не осталось ни одного испанца.
Запертые на мельнице, Луи, Гастон и Гофреди слышали шум боя, но не понимали ни кто противники, ни кому досталась победа.
Когда воцарилась тишина, сын маркизы де Рамбуйе прокричал:
— Я маркиз де Пизани! Вы здесь, шевалье? Вы целы?
— Да, конечно! — ответил Фронсак. — Откройте дверь! Нас заперли.
Дверь открыли, и Луи бросился к маркизу, по-прежнему сидящему на коне. Тот жестом остановил его:
— Сейчас не до благодарностей, шевалье. Я должен вернуться к Энгиену, без меня он ничего не сделает. Поезжайте к нам в лагерь. — И он махнул рукой в ту сторону, откуда сам только что прибыл. — Там вы ничем не рискуете. Дождитесь конца сражения, но если мы проиграем, бегите, и как можно быстрее…
И, развернувшись, исчез вместе со своим отрядом.
Итак, менее чем за минуту пленники оказались на свободе. В растерянности они стояли и слушали шум начавшейся неподалеку битвы: треск мушкетных выстрелов, грохот пушек.
— Пошли, — нарушил молчание Гастон, — и постараемся, чтобы нас не заметили испанцы. А для начала хорошо бы отыскать наших коней; возможно, они ждут нас на том же месте, где мы их оставили.
— Подождите! — вступил в разговор Гофреди. — Испанцы, — и он указал на лежавшие вокруг изрубленные тела, — приехали на лошадях и наверняка оставили их где-то неподалеку. Давай те возьмем их коней, так будет быстрее.
Действительно, они без труда отыскали коней испанцев, привязанных в соседнем лесочке. Луи уже выбрал себе скакуна, когда Гофреди остановил его:
— Мы не можем уехать просто так…
Луи и Гастон в недоумении взглянули на него.
— Там, внизу, идет бой, значит, нам нужно вооружиться. Если на нас нападут, как мы станем защищаться? У нас всего две шпаги, одна из которых сломана, один пистолет и один мушкет. Прежде чем уехать, давайте заберем кирасы, шлемы и как можно больше оружия. Здесь на всех хватит с избытком.
Его устами вещала сама мудрость. Сев на коней, они вернулись к мельнице и принялись осматривать трупы. Обшаривать окровавленных мертвецов занятие не из приятных, зато через полчаса наши друзья были полностью экипированы: стальные нагрудные латы, застегнутые на плечах кожаными ремешками, на головах железные каски-морионы.
Луи, никогда не носивший шпаги, выбрал себе оружие с великолепной резной гардой. Собственно, это была не шпага, а скорее чудовищных размеров резак мясника. Таким оружием удобно обороняться в ближнем бою, объяснил ему Гофреди. Еще они постарались собрать как можно больше пистолетов — столько, сколько вместили их седельные сумки. Опытный воин, Гофреди предпочитал оружие с кремневым, а не с колесцовым замком; не удостоились его внимания и мушкеты с серпентинным механизмом.
Спустившись на болотистую равнину, они поехали, ориентируясь на шум битвы. По дороге Гофреди обратился к Луи:
— Позвольте, сударь, напомнить вам, что вы не солдат. Если придется сражаться, избегайте рукопашной. Сражение — это резня, мясорубка, где дозволены любые удары: топором, ножом, копьем. Если вы станете пользоваться вашей шпагой как дворянин, вас немедленно разрубят на куски. Поэтому делайте, как я, и стреляйте как можно чаще: цельтесь в упор, а я буду заряжать ваши пистолеты. Потом настанет моя очередь. Всегда имейте под рукой заряженный пистолет — если вдруг придется столкнуться с врагом нос к носу. Я буду держаться рядом с вами.
Фронсак ощутил страх. Господи, как он поведет себя, если придется драться?
Тем временем Гассион и Энгиен отбросили Альбукерке и начали рубить испанскую кавалерию Мело на правом фланге. Часы показывали немногим больше пяти утра.
Но вернемся назад по времени: до наступления четырех часов Лаферте со своими людьми занял позиции на левом фланге и, обнаружив разрыв в линии
