как рассказала миссис Томкинс, не могла оставаться одна в доме, поэтому она продала небольшой домик, где они с отцом жили, и переехала к родственникам. Очевидно, все шло гладко, пока что-то не случилось девять месяцев тому назад. Вот тогда-то мисс Мэтьюз собрала вещи и уехала.
— А что произошло?
— Миссис Томкинс точно не знала, но подозревала ссору с родственниками, ибо мисс Мэтьюз никогда о них не рассказывала и каждый раз, когда миссис Томкинс пыталась о них заговорить, переводила разговор на другую тему. Какова бы ни была причина, мисс Мэтьюз была страшно огорчена и решила уехать из Америки, по мнению миссис Томкинс, во что бы то ни стало.
— Уехать во что бы то ни стало?
— Уехать с намерением никогда не возвращаться. — Майлс пожал плечами. — Миссис Томкинс слишком все драматизировала. Она еще говорила, что «милая славная девочка» в первые дни плавания была как потерянная, и она очень привязалась к ней. — Он захлопнул записную книжку и положил ее в карман жилета. — Вот насколько я продвинулся в своем расследовании до того, как ты вызвал меня обратно.
Остин выслушал рассказ с удивлением. Что заставило Элизабет так внезапно покинуть Америку, да еще с намерением никогда туда не возвращаться? Ясно, что за ее поездкой в Англию крылось нечто большее, чем визит к тетушке. Но была ли это ссора с родственниками? Странно, что она никогда не упоминала о них, однако, возможно, воспоминания были слишком мучительны, чтобы о них говорить, — причина, которую он мог понять.
— Благодарю, Майлс. Я ценю твою помощь.
— Всегда рад помочь. Нужно сделать для тебя что-либо еще?
— Не думаю. Почему бы после свадьбы тебе не остаться в Брэдфорд-Холле еще на несколько дней? Роберт вернулся из Европы, а мама любит, когда ты путаешься под ногами. И Каролина тоже.
Странное выражение промелькнуло на лице Майлса, и Остину показалось, что он собирается отклонить приглашение. Но Майлс кивнул:
— С большим удовольствием. Спасибо. А теперь ты должен удовлетворить мое любопытство. Меня смущает та таинственность, которой ты окружил свою просьбу. Мисс Мэтьюз не богата, но ведь у тебя нет необходимости жениться на богатой наследнице. И хотя она американка, она в то же время племянница графини. Если ты питал к ней нежные чувства, ты мог бы сказать мне. Естественно, я бы понял твое желание осторожно навести справки о будущей невесте.
Остин нахмурился. Он хотел рассказать Майлсу, что расследование не имеет никакого отношения к его чувствам — нежным или каким-то иным, но было проще не опровергать выдвинутые другом предположения. Это избавляло от объяснений, давать которые у него не было желания.
— Прости за осторожность, — сказал он, — но ты представляешь, как бы на меня накинулись, если бы кто-нибудь пронюхал про мои планы.
— Рад, что смог оказать тебе услугу. — Майлс усмехнулся. — Вдвойне рад, что не узнал о твоей нареченной ничего ужасного.
— Я тоже. Хотя полагаю, это ничего бы не изменило. Мой долг — жениться на ней.
Майлс поднялся. С ироничной улыбкой, прятавшейся в уголках рта, он заметил:
— Долг. Да, я уверен, что все дело в долге.
Глава 11
Для проведения свадебной церемонии выбрали гостиную.
Все вокруг было украшено свежесрезанными цветами, и их пьянящее благоухание наполняло комнату. Посреди гостиной в несколько рядов стояли стулья, на которых расположилось более двадцати гостей.
Остин стоял между Робертом и местным священником, приглашенным совершить обряд бракосочетания. Когда в дверях, появилась Элизабет, все головы повернулись к ней, и по рядам гостей пробежал шепот.
У Остина перехватило дыхание. Никогда он не видел такого совершенства. Атласное платье цвета слоновой кости, лишенное каких-либо украшений, свободно падало от лифа с овальным вырезом к ее туфлям. Расширявшаяся книзу юбка заканчивалась сзади небольшим шлейфом. Длинные белые, расшитые жемчугом и золотом перчатки доходили до коротких пышных рукавов.
Шелковистые локоны падали ей на спину, спускаясь до талии. Единственными украшениями были ее обручальное кольцо и сверкавшие в волосах бриллиантовые нити — свадебный подарок его матери.
Элизабет медленно направилась к жениху, ее сияющие золотисто-карие глаза не отрывались от его глаз. Трепетная улыбка дрожала на ее губах.
— Бог мой, Остин! — с благоговейным восторгом прошептал Роберт. — Она неотразима.
Остин, не сводивший глаз с Элизабет, не ответил. Роберт толкнул его локтем.
— Знаешь, тебе еще не поздно передумать, — прошептал он. — Уверен, мы без труда найдем тебе замену. Ради того, чтобы спасти тебя от ужасов супружества и всего прочего, я мог бы, пожалуй, пожертвовать собой.
Остин по-прежнему смотрел только на Элизабет.
— Еще одно такое замечание, братец, и тебя засунут в розовый куст. Головой вниз.
Роберт ухмыльнулся и замолчал.
Церемония длилась меньше четверти часа. После того как они дали друг другу обет, связавший их на всю жизнь, Остин прикоснулся к ее губам, и сердце чуть не выскочило из его груди.
«Она моя».
Он еще даже не отдавал себе отчета, почему он ощущает такую… бурную радость. Но все время, пока собравшиеся поздравляли их и желали счастья жениху и невесте, блаженная улыбка не покидала его лица.
За свадебной церемонией последовал роскошный свадебный пир. Однако Остина тревожило, что задерживается отъезд в Лондон. Ограничившись лишь тонким ломтиком жареного барашка и порцией отварного палтуса, он и за столом напоминал себе, что ему следует ехать в Лондон и что он ждет дальнейших известий от шантажиста. Завтра — первое июля. И поскольку он до сих пор ничего не слышал о Джеймсе Кинни, предстояло посетить Боу-стрит.
Но тут он взглянул на свою жену — свою прекрасную, загадочную, очаровательную жену, и все мысли о расследовании исчезли из его головы, как исчезают под лучами солнца капли дождя на листьях.
Наконец, когда долгий ужин закончился, они переоделись в дорожное платье и, сопровождаемые добрыми пожеланиями и взмахами рук, отправились в Лондон.
Заняв свое место в карете с фамильными гербами, Остин с улыбкой наблюдал, как Элизабет махала рукой до тех пор, пока не стало уже трудно кого-либо разглядеть. Сев на роскошные бархатные подушки цвета бургундского, она улыбнулась:
— Какая прекрасная карета, Остин! И такая удобная. Даже ухабов почти не чувствуешь.
— Рад, что тебе нравится.
— И церемония прошла прекрасно, разве ты не согласен?
— Прекрасно. — Он заметил у нее на коленях сверток. — Что это?
— Подарок.
— Подарок?
— Да. Это американское слово означает «что-то, даваемое одним человеком другому». — Она протянула ему сверток. — Это тебе.
— Мне? Ты купила мне подарок?
— Не совсем так. Но ты поймешь, когда развернешь его.
Остин с любопытством разрезал ленту и осторожно развернул сверток. Внутри он обнаружил рисунок, который она сделала у ручья, когда просила его вспомнить что-нибудь хорошее. Рисунок был вставлен в красивую рамку вишневого дерева.
Он молча смотрел на рисунок, и на душе становилось тепло. Несмотря на то что в его семье было принято обмениваться подарками по особым случаям, вроде дня рождения, Остин не помнил, когда в последний раз кто-либо удивил его подарком.
Прошла целая минута, прежде чем он смог заговорить.
— Элизабет, я просто не нахожу слов.
— О Господи, да тебе ничего и не надо говорить! — тихо ответила она.
