положению в обществе. То, как она стояла перед ним — со сверкающими глазами, не отводя взгляда, не страшась вызвать его гнев, — вызывало у него уважение и восхищение. Она умела лечить людей и собиралась заниматься этим и впредь, нравится ему это или нет.
А кто, черт побери, он сам, чтобы обвинять ее в нарушении приличий? Только Богу известно, сколько раз он сам их нарушал. В последний раз — когда сделал герцогиней американку. К черту все! Ему захотелось обнять ее. Конечно, ей не обязательно о том знать. Он придал своему лицу соответствующее серьезное выражение.
— Ладно, думаю, раз уж помощь тем, кто страдает, так для тебя важна…
— Уверяю тебя, очень.
— И тебе было бы приятно получить мое благословение и одобрение?
— Очень.
— А если я откажусь?
Она не колебалась ни секунды.
— Тогда я буду вынуждена помогать людям без твоего благословения и одобрения.
— Понятно. — Несмотря на ее непокорность, он готов был аплодировать ее силе духа и смелости.
С нежностью дотронувшись до его лица, она сказала:
— Пожалуйста, пойми меня, Остин. У меня нет желания противоречить тебе или сердить тебя, просто для меня невыносим вид страдания. Как и для тебя. Я же знаю, что ты добр и благороден и не можешь допустить, чтобы люди страдали.
Безмерно довольный тем, что жена считает его добрым и благородным, Остин привлек ее к себе.
— Я так рада, что ты дома, — прошептала она. Ее теплое дыхание щекотало ему щеку, волна удовольствия пробежала по его спине. — Я так волновалась… Я бы не перенесла, если б с тобой что-нибудь случилось.
«Чувство Элизабет» нахлынуло на него, словно прорвавшая плотину вода. Она беспокоилась за него. И если за него беспокоилась эта необыкновенная женщина, значит, не так уж он и плох.
Волнение душило его. Он взял в ладони ее лицо и нежно провел пальцами по гладким щекам.
— Я прекрасно себя чувствую, Элизабет. — Он лукаво усмехнулся. — Возможно, я не столь крепок, как ты, но тем не менее я чувствую себя прекрасно. Пожалуйста, с моего благословения и одобрения можешь лечить кого пожелаешь. При одном условии.
— А именно?
Он приблизился к ее губам:
— Я настаиваю, чтобы самая большая доля твоего лечения принадлежала мне.
Она обвила руками o шею.
— Слушаюсь, ваша светлость. — Прижавшись к нему, она ощутила его возбуждение. — Боже! Кажется, ты нуждаешься в помощи прямо сейчас. Думаю, следует приступить к лечению. Немедленно.
— Прекрасное предложение, — согласился он хрипловатым голосом и впился в ее губы. Элизабет выдохнула его имя, и чувство вины словно петлей сжало ему горло.
Остин понимал, что не обрадует ее, когда сообщит, что вечером он собирается еще раз отправиться в доки.
Глава 15
Роберт, Каролина, Майлс и вдовствующая герцогиня стояли в холле лондонского дома Остина. Картерс помогал им освободиться от шалей, накидок, шляп и жакетов.
— А где же герцог и герцогиня? — спросила Каролина, когда дворецкий убрал их верхнюю одежду.
— В библиотеке, леди Каролина. Я доложу.
Роберт смотрел вслед Картерсу. Остановившись перед дверью в библиотеку, тот осторожно постучал. Прошла почти минута, и он постучал снова.
Прошла еще минута, но никто не отвечал. Беспокойство охватило Роберта: сыщика с Боу-стрит нашли мертвым, а тут еще Остин не открывает на стук… Да к черту все! Повернувшись к Майлсу, он тихо спросил:
— Как ты думаешь, ничего не случилось?
На лбу Майлса появилась тревожная складка.
— Не знаю, но в свете последних событий я бы сказал, что возможно что угодно.
— Ладно, я больше не намерен здесь стоять, — прошептал Роберт.
Он направился в коридор, следом двинулся Майлс. За собой они слышали шаги, означавшие, что и остальные идут за ними.
— Что-то не так, Картерс? — спросил Роберт дворецкого.
Картерс повернулся к нему — прямой как палка.
— Нет, все в порядке. Я только жду, когда его светлость позволит мне войти.
— А ты уверен, что он в библиотеке? — усомнился Майлс.
— Вполне уверен. — Картерс постучал снова, и снова никто не ответил.
Майлс и Роберт переглянулись.
— К черту! — пробормотал Роберт и, не обращая внимания на протесты Картерса, открыл дверь.
Переступив порог, он так резко остановился, что Майлс налетел на него, чуть не сбив с ног.
Роберт облегченно вздохнул. Стало совершенно очевидно, что нет оснований беспокоиться о брате, ибо Остин пребывал в прекрасной форме и, бесспорно, в полном здравии.
Он сжимал Элизабет в объятиях и страстно ее целовал. И все вошедшие явно слышали томный вздох Элизабет.
Роберт кашлянул.
Остин и Элизабет, казалось, ничего не заметили.
— Хм! — повторил Роберт уже громче. Остин поднял голову.
— Не сейчас, Картерс, — прорычал он, даже не оборачиваясь.
— Сожалею, что должен тебя разочаровать, старина, — сказал Роберт, — но это не Картерс.
Остин замер. От неожиданно прозвучавшего голоса брата с его губ чуть не сорвалось крепкое ругательство, но он вовремя сдержался. Испуганно ахнув, Элизабет попыталась высвободиться из его объятий, но он не отпускал ее, неохотно доставая свою руку из-за корсажа ее платья. Остин взглянул на нее и подавил вздох разочарования: с раскрасневшимися щеками, влажными и распухшими от его поцелуев губами, с растрепанной прической, она была прекрасна.
Он беззвучно выругался. С братом надо что-то делать. «Сбросить его в Темзу?» — мелькнула мысль. Да. Над этим стоит подумать. Остин повернулся, чтобы поздороваться с незваным гостем, и обнаружил, что Роберт не один. В дверях толпились его мать, Майлс, Каролина и Картерс.
С выражением отчаяния на обычно бесстрастном лице, Картерс вошел в комнату:
— Простите меня, ваша светлость. Я стучал несколько раз, но…
— Все в порядке, Картерс, — махнув рукой, перебил его Остин. Черт, если быть справедливым, то он мог бы колотить в дверь и молотом, и то Остин сомневался, что услышал бы его. — Можешь вернуться к своим обязанностям.
— Да, ваша светлость. — Оправив ливрею, Картерс повернулся на каблуках и вышел из библиотеки, успев неодобрительно взглянуть в сторону Роберта.
Мать Остина выступила вперед, протягивая им руки:
— Здравствуй, дорогой. Здравствуй, Элизабет. Как вы себя чувствуете?
Мать так искренне радовалась встрече с ними, что раздражение Остина несколько поутихло. Пока Элизабет здоровалась с остальными, он наклонился и поцеловал мать в щеку.
— Я чувствую себя прекрасно, матушка.
Изящная бровь насмешливо приподнялась.
— Да, я вижу. — Она придвинулась ближе и тихо произнесла:
— Не беспокойся, дорогой: мы остановились у Майлса, в его городском доме.
Остин надеялся, что сумел скрыть свою радость. Поздоровавшись с Каролиной, он коротко кивнул Майлсу и сердито посмотрел на Роберта:
— Что вас всех сюда привело?
— Роберт с Майлсом ехали в город, — объяснила его мать, — и пригласили нас к ним
