Они вышли через стеклянные двери на свежий воздух и двинулись к дальнему концу террасы. Там Дженсен спросил без предисловий:
– Вы уже вложили деньги в предприятие лорда Толливера?
– Нет. Проверив предоставленную вами информацию, я решил не рисковать. – Дэниел попытался выразить свою благодарность, но сделать это было чертовски трудно, поскольку он помнил, с каким вожделением Дженсен смотрел на Каролину.
– Очень мудрое решение, особенно потому, что финансовое положение Толливера, как мне стало известно, гораздо хуже, чем я думал. Кроме того, у меня была возможность проверить его материалы для строительства кораблей. Они весьма низкого качества.
– Как вам это удалось узнать? – удивленно спросил Дэниел.
Дженсен пожал плечами:
– Думаю, не стоит обсуждать детали.
Дэниел стиснул челюсти. Очевидно, Дженсен мог нарушить любые правила для достижения своей цели.
– Другие потенциальные инвесторы тоже отказались?
– Да, – ответил Дженсен. – Похоже, Толливер на грани банкротства.
Дэниел вспомнил резкий разговор с пьяным графом на маскараде прошлым вечером. Финансовое и следующее за ним социальное падение приводило к пьянству многих мужчин.
– Те, кто отказался вкладывать деньга в предприятие Толливера, поступили правильно. Если бы речь шла о моих деньгах, я сделал бы то же самое.
Дэниел кивнул. Он не сомневался, что Дженсен давно пришел к такому выводу. Судя по тому, что было известно о его деятельности, этот человек был финансовым гением, и его богатство доказывало это.
Богатство, которое, как говорят, он создал из ничего. С одной стороны, Дэниел чувствовал, что должен выразить ему свою благодарность. Но с другой – испытывал огромное желание пнуть этого ублюдка в зад.
Дэниел откашлялся.
– Благодарю вас, – произнес он сухим тоном.
В глазах Дженсена промелькнули весёлые искорки.
– Чертовски трудно было сказать это, не правда ли? Тем не менее, отвечу – пожалуйста. А теперь скажите, о чем вы хотели поговорить со мной, хотя я уже знаю. Нетрудно заметить, какие убийственные взгляды вы бросали на меня, когда я находился рядом с леди Уингейт. – Он прислонился к каменным перилам. – Если вы намерены смотреть так на каждого приблизившегося к ней мужчину, то будете обречены провести всю оставшуюся жизнь с мрачной миной на лице.
– Я видел, как вы смотрели на нее.
Дженсен пожал плечами:
– Да, я восхищался Каролиной. Но вы не можете обвинять меня, поскольку она – чрезвычайно красивая женщина.
– И несвободная.
Дженсен удивленно приподнял брови:
– Вот как? Однако я не слышал, что она обручена. Или вы готовы сделать ей предложение?
– Это вас не касается.
– В таком случае вас не касаются мои дружеские отношения с леди Уингейт или с любой другой женщиной.
Дэниел сузил глаза.
– Похоже, у вас вошло в привычку уделять повышенное внимание женщинам, которые…
– Являются объектом ухаживания другого мужчины?
– Вот именно. Несколько месяцев назад вы поглядывали на сестру леди Уингейт так же, как сейчас вы смотрите на нее.
– Да. И обратите внимание, чем это обернулось. Сара вышла замуж за вашего друга, и теперь она маркиза Лэнгстон. А до этого, если вы слышали, я восхищался еще одной женщиной, и вскоре после этого она тоже вышла замуж. – Глаза Дженсена блеснули. – Должно быть, вы думаете, что я ваш соперник, Сербрук. По правде говоря, я хотел бы быть таковым, однако на самом деле невольно становлюсь сватом. – Он усмехнулся. – Пожалуй, мне следует брать плату за мои услуги.
Дэниел продолжал холодно смотреть на него, и Дженсен пожал плечами.
– Возможно, в данном случае ничего такого не случится. Впрочем, время покажет. Приятно было поговорить с вами. – Он отвесил короткий поклон, потом как ни в чем не бывало направился к стеклянным дверям террасы и исчез в бальном зале.
Дэниел хмуро посмотрел на то место, где только что стоял этот вызывающий раздражение человек, и тяжело вздохнул. Черт возьми. Что все это значит? Ясно только одно – он и Дженсен восхищались одной и той же женщиной.
Однако Дженсен не собирался добиваться ее расположения.
Дэниел же постарался предоставить ей возможность свободно чувствовать себя на этом вечере, решив не приближаться к ней сразу, как только увидел ее. С одной стороны, чтобы не отпугнуть Каролину от себя стремительным натиском, а с другой – доказать самому себе, что способен быть сдержанным. Но сейчас не
