немного лукавой. – Поверьте, вы окажете мне честь, позволив проводить вас домой.
Он затеял какую-то игру? Возможно. Если это так, то ей надо это знать. Ее разбирало любопытство. Поскольку именно он, по ее убеждению, был человеком, появлявшимся уже много лет постоянно в ее картах, и поскольку она не могла придумать причину, по которой отклонила бы его предложение проводить ее, она кивнула:
– Хорошо. Я согласна. – Он подставил ей локоть.
– Пожалуйста, смотрите под ноги. Я не хочу, чтобы вы опять споткнулись.
Был ли в его голосе намек на насмешку, или ей показалось? Она посмотрела на него, но выражение его лица не изменилось.
– Да, мне тоже не хотелось бы снова споткнуться, – согласилась она.
Алекс взяла его под руку, и они пошли по узкой полоске травы вдоль дома к главному входу. Его рука была твердой, мускулистой – такой, как у человека, любящего ездить верхом. Она с удивлением заметила, что он немного прихрамывает на левую ногу. Четыре года назад этого не было. Более того, тогда его походка была необычайно быстрой, пугающе быстрой.
Когда они подошли к ступеням входа, из дома вышел дворецкий, и Алекс напряглась, испугавшись, что этот высокий темноволосый слуга – тот человек, голос которого она слышала в кабинете.
– Прикажете подать ваш экипаж, лорд Саттон? – почтительно спросил дворецкий.
Алекс заставила свои мышцы расслабиться. Это был не тот человек.
– Пожалуйста, – ответил лорд Саттон и повернулся к ней: – У вас есть накидка или еще какие-нибудь вещи, которые надо принести?
Господи, она совсем об этом забыла!
– Да, мою шляпу и зеленую бархатную накидку.
Она окинула взглядом широкие двойные двери, ведущие в холл. Наверное, следовало бы вернуться в гостиную и попрощаться с леди Мэллоран, но от одной этой мысли у нее по спине пробежал холодок.
– Почему бы вам не подождать здесь, пока я не попрощаюсь с хозяйкой дома и не принесу ваши вещи?
Она надеялась, что он не заметил ее радости от его предложения.
– Благодарю вас.
Он скрылся в доме, а она впервые с той минуты, как увидела его в гостиной, вздохнула с облегчением. Может быть, он вовсе не тот человек, о котором постоянно говорят ее карты, предсказывая его неминуемое появление в ее жизни? Но интуиция, всегда ее выручавшая в трудную минуту, подтверждала, что это он. Если бы она могла лучше понять, что говорят ее карты, она могла бы узнать больше. Однако для этого ей надо было бы проводить больше времени в его обществе. Но в таком случае не рискует ли она быть узнанной?
Теперь, когда ее мысли, наконец, пришли в порядок, она поняла, что ей следует забыть их встречу в прошлом и считать, что он просто похож на человека, которого она когда-то видела совсем короткое время. Его память не подсказала ему, что они уже встречались, тогда как он, в эти незабываемые минуты заставил ее сердце забиться сильнее.
Вообще что она собой представляла, чтобы ее запомнить? Эта мысль почему-то снова заставила ее почувствовать себя обиженной. Даже и обиженной? Уж не сумасшедшая ли она? По ней, должно быть, плачет Бедлам. Да она Бога должна благодарить за то, что этот человек ее не узнал сегодня.
Ход ее мыслей был прерван подкатившей к подъезду элегантной лакированной черной каретой, запряженной двумя великолепными серыми лошадьми. Герб Саттонов на дверцах.
– А вот и я, – услышала Алекс за спиной низкий голос, и, прежде чем успела обернуться, на плечи ей легла накидка. Когда она подняла руки, чтобы завязать ленты, ее пальцы коснулись его руки. Алекс почувствовала, как он замер, и поняла, что он стоит совсем близко, неприлично близко, дыша ей в шею. Она не успела отреагировать на его близость, как он уже отступил.
Досадуя на себя, Алекс слишком нервно стала завязывать ленты, в результате чего получился довольно кривой бант.
А лорд Саттон подошел и с невозмутимым видом протянул шляпу, которую она решила не надевать, опасаясь, что снова не справится с лентами.
– Леди Мэллоран опечалена вашим отъездом, – сказал он, – поэтому я взял на себя смелость объяснить ей, что с вами говорили духи и у вас нет другого выхода, как повиноваться им. А они сказали, что вы должны вернуться домой. Надеюсь, вы не сердитесь на меня за то, что я себе позволил?
В глазах лорда Саттона снова не было ни тени насмешки, а его голос и выражение лица были совершенно серьезными. Черты лица остались такими же красивыми, как четыре года назад, когда она, увидев лорда Саттона в толпе в Воксхолле, не могла отвести глаз. Тогда он, высокий, невероятно привлекательный, стоял под деревом один, наблюдая за проходившими мимо людьми, и она сразу же почувствовала в нем родную душу. Она очень хорошо знала, как это – быть одной, смотреть на проходящих мимо. Одного взгляда было достаточно, чтобы вообразить себе, что вот он – рыцарь в сияющих доспехах, который умчит ее к новой прекрасной жизни. Герой, готовый защитить ее, победить драконов и избавить ее от мучительного одиночества и постоянного страха. Она понимала, что это несбыточные мечты, но ее глупое сердце не хотело с этим мириться.
За свою жизнь она повидала много аристократов, но ни один из них ее не волновал. Однако в этом человеке что-то зацепило ее воображение и вызвало в ней чувства, которых она еще никогда не испытывала. Какое-то беспокойство и возбуждение ее и смущали, и заинтриговывали. Вопреки его внешне идеально джентльменской наружности его окружала аура мечтательности, смешанной с опасностью и загадкой, притягивавшей ее точно так же, как вора притягивает шкатулка с драгоценностями.
Он явно принадлежал к людям высшего света, собравшимся в гостиной леди Мэллоран, но держался особняком. Все в его внешности – неотразимо красивые глаза, высокие скулы, прямой, классический нос, твердый подбородок, вся его стать выдавали в нем высокородного джентльмена. Он был из тех, кого она никогда не могла бы представить рядом с собой, и не был тем, кому могла бы понравиться она.
