Мясо

них не было никакого злого умысла. То, что отец не одобрит игры, это было мягко сказано. Если бы он застал детей за «игрой в мясо», все могло бы кончиться крупным скандалом; и тогда не она ушла бы из дома, а он просто вышвырнул бы их на улицу. Но запретила она игру вовсе не из-за Ричарда. Смотреть на то, как ее девочки играючи разделывают Избранных и подают их к столу, было противно. Противно до тошноты.

И тем более сегодня, когда ветер, вместо того чтобы, как обычно, дуть на юго-восток, поменял направление и запахи с места работы мужа тянуло обратно в город, как раз мимо их дома. Сегодня она уже во второй раз застала девочек за игрой в мясо и решила, что пора это остановить. Во всяком случае, видеть это она больше не желала.

— Давайте заключим сделку. Вы сможете играть в свою игру. Но чтобы никто вас не застал — ни я, ни отец. Это значит, что игра будет секретной. Вы никогда и никому о ней не расскажете. Договорились?

Девочки переглянулись и даже не попытались скрыть восторга от идеи секретной игры. Это было гораздо интереснее.

Они кивнули одновременно, как будто кто-то дернул их за веревочки, и вместе ответили:

— Договорились, мама.

Глава 9

— Что ты там говорил людям, Коллинз?

Ответ прозвучал без колебаний:

— Правду.

Магнус закрыл глаза и мысленно сосчитал до десяти.

— Ты не улучшишь свое положение, если будешь и дальше строить из себя умника. Что именно ты говорил им?

— Я говорил, что совсем не обязательно есть мясо, чтобы выжить.

Для Магнуса это не было новостью. Вот уже многие месяцы он получал доносы о деятельности проповедника Джона. Поначалу он им не верил. Посмел бы кто нести такую чушь — уже на следующий день был бы выставлен на посмешище. Но слухи и разговоры становились все более настойчивыми, и Магнус разослал по городу своих шпионов. Его люди вернулись и рассказали о сборищах в заброшенном гараже, куда стекаются толпы, о том, что по городу распространяются слухи, будто мясо, основа всей жизни, оказывается, совершенно не обязательный продукт в рационе. Но даже и после этого Магнус отказывался верить в серьезность проблемы. Подумаешь, нашелся какой-то псих, который диктует людям, что можно есть, а чего нельзя. Тоже мне, придумал! Никто бы и не поддался на его идиотские провокации.

Но они поддались. И их было много.

Впервые в истории мясоперерабатывающего завода Магнуса, в истории Эбирна, поставки мяса превысили спрос. Немало сырья осталось нераспроданным. Мясо сохло, серело, портилось. Магнус не помнил такого. Чтобы бифштексы гнили в витринах мясных лавок, в то время как бедняки по всему городу голодали.

И чем же питались эти противники мяса? Овощи и зерно, что выращивали и продавали местные фермеры, были, мягко говоря, плохого качества. Некоторые горожане вели собственное хозяйство, хотя и неохотно, и обходились своими продуктами. Но чего все они жаждали, так это мяса. Только мясо могло сделать их сильными и трудоспособными. Мясо помогало их детям выжить и стать взрослыми. Если ты мог позволить себе питаться мясом, значит, ты обладал статусом, и значит, ты сам не был мясом. Горожане ели мясо, чтобы оставаться людьми. Вот почему поведение какого-то выскочки, который пытался убедить людей в том, что мясо не нужно, что питаться мясом неправильно, Магнус счел возмутительным и в высшей степени оскорбительным. И ведь кто-то из горожан проглотил эту чушь, как еще совсем недавно глотал фарш и жаркое.

Джон Коллинз посеял смуту. И должен был за это ответить.

Слухи, при всей своей невероятности, все-таки оказались правдой. Магнусу пришлось поверить, когда спрос на мясо со стороны владельцев мясных лавок и переработчиков пошел на спад. Он не хотел, чтобы рабочие узнали об этом, поэтому держал скорость конвейера на прежнем, высоком уровне и сообщил менеджерам, что спрос, как всегда, растет. А потом тайно отправил грузовики с нераспроданным мясом на городские окраины, чтобы его закопали на пустыре, где никто бы его не увидел и не учуял запаха.

Слухи несли в себе и элемент сверхъестественности. Если идея отказа от мяса казалась бредовой и невероятной, другой аспект слухов был равносилен самоубийству. Магнус все не мог понять, как умудренные жизненным опытом люди могли верить в такую разрушительную ложь. Но такова была природа человека. Люди были слабы. Люди были глупы. Люди были доверчивы. Люди были подкупны. Собственно, на этом он когда-то и построил свою империю.

И вот теперь, когда этот человек был здесь, и прежде, чем избить его в кровь и переломать ему кости в бессмысленной драке, к которой он призывал, прежде, чем изрезать его на куски, Магнус хотел знать, как много мерзости успел распространить этот Коллинз.

«Может, я устрою ему публичную бойню, — размышлял Мясной Барон. — Какой Эбирн еще не видывал». Он улыбнулся. От этой мысли на душе стало легче. Эта экзекуция была бы незабываемой. Она могла бы стать городской легендой, и нынешние обитатели Эбирна передавали бы ее своим детям, а потом и внукам. Коллинз превратился бы в мясо на глазах своих почитателей, а Магнуса боялись бы вечно.

Люди стали бы с радостью есть мясо. Послушно. Как и должно быть.

Время от времени Шанти заглядывал в коровник, где содержались отелившиеся коровы, чтобы проведать БЕЛУЮ-047 и ее новорожденного теленка. Это был бычок, и, как у потомства СИНЕГО-792, у него были хорошие шансы остаться в числе производителей и не попасть в мясное стадо. Чему Шанти был очень рад. Это вполне укладывалось в его фантазии о телятах, которые растут как дети. Конечно, реальность была куда более суровая, и бычка ожидали ужасы увечий, которым подвергались молодые самцы, за исключением кастрации. Впрочем, вместо отправки на бойню у нового производителя впереди были вполне комфортные годы успешного спаривания. Это было лучшее, что мог ожидать любой Избранный, и Шанти радовался хотя бы такому милосердию.

Матерей и их детенышей держали вместе, пока не наступало время, когда телят можно было без последствий отлучить от материнского молока и перевести на обычный корм. Матери затем воссоединялись со своим стадом — разумеется, если после отела были здоровыми. Теленок БЕЛОЙ-047 должен был расти в отдельном загоне для быков. Другие бычки отправлялись взрослеть и жиреть в мясные стада, где их подготавливали к забою. Телочки шли в молочные стада или селекционные, но уже по прошествии нескольких сезонов и сами попадали в предубойные загоны.

Самая короткая жизнь, если не считать слабых или больных, была у телят, откармливаемых на убой. Этих малышей отбирали наугад из числа новорожденных и уносили на темный склад, где стояли маленькие клети. Там телят откармливали специальным кормом, а их движения были ограничены размерами клеток. Постоянная темнота в помещении гарантировала, что к моменту готовности телят для забоя они совсем ослепнут. Телят держали в клетях, где они могли только лежать или сидеть, но встать в полный рост было невозможно. Очень скоро каждый теленок узнавал, что пытаться встать — это бесполезная трата сил, и с тех пор предпочитал оставаться в лежачем положении. Когда телята подрастали, их относили на бойню на холщовых носилках, потому что сами они идти не могли — у них не было сил.

Забивали телят в малом цехе и при очень низких скоростях конвейера, поскольку этот скот был слишком большой ценностью. Этот участок был единственным на заводе, куда Шанти, к счастью, не посылали. Его мастерство требовалось на главной бойне, где было необходимо поддерживать высокую скорость конвейера.

В течение первых недель Шанти наблюдал за развитием новорожденного и его матерью, БЕЛОЙ-047. Теленок выглядел сильным и жадно сосал вымя матери. Постепенно телята становились жертвами ритуалов для Избранных: им укорачивали пальцы, удаляли большие пальцы ног, кастрировали. Когда у телят