ничем не лучше. Их атаки следовали одна за другой; ненависть заставляла рабочих махать оружием. Лицо каждого сторонника Коллинза оставалось спокойным, когда они лавировали, увертываясь от ножей и цепей.
Глава 27
Парфитт отпер другие ворота.
Перебегая от одного стойла к другому, он сдвигал засовы, и каждое соприкосновение с металлом оставляло на его ладонях синяки. Он был весь в поту и паниковал. Времени не хватало. Он открыл уже больше половины стойл, когда сообразил, что никакого движения нет. Быки не выходили.
Ничего не приходило в голову, и он решил для начала открыть все стойла. За две минуты он справился с задачей. И опять никакого движения. И вот тогда он услышал стук. Ему уже доводилось слышать подобные звуки, когда животные стучали по перегородкам и забору, но этот стук был гораздо громче и звучал резко, прерываемый паузами. Впрочем, сейчас это было не важно. Он должен был выпустить быков; больше ни о чем он думать не мог.
— Вы свободны! Бегите! Сражайтесь с ними!
Он постучал по стенам ближайшего стойла. Потом заглянул внутрь.
Там было пусто.
Он бросился к соседнему стойлу.
То же самое.
— Черт! О нет. Уже?
Он побежал вдоль следующего ряда стойл, завернул за угол и столкнулся с огромным гладким телом. Он ударился об живот Избранного, как о резиновую стену, и отскочил, упав в солому. Над ним нависала гигантская фигура быка, которого все хорошо знали: это был СИНИЙ-792, отец стада, сильнейший среди Избранных.
За ним толпились остальные. Они были не так величественны, не так внушительны, но все они были опасны. Каждый весил раза в три больше самого упитанного скотника и был на целую голову выше.
— Напугал, черт возьми, — со смехом сказал Парфитт.
Но его смех быстро стих. Парфитт был один на один с десятками свирепых быков, при этом не имел никакого опыта общения с ними. Он вспомнил, как дерущиеся быки добивали соперника ударом в голову. СИНИЙ-792 двинулся на него, и остальные пошли следом. В коровнике было тихо. Стук прекратился. Теперь Парфитт слышал только биение собственного сердца и шуршание четырехпалых ног по соломе.
— Постой, — забормотал он. — Я — тот, кто вас выпустил. Я не тот, кто вам нужен. Вам нужны те, кто во дворе. Они там, у ворот. Вы их увидите. Их нельзя не заметить. — Он постепенно отползал назад, одновременно пытаясь встать. И вдруг уткнулся в чьи-то ноги.
— Это ты их выпустил? — услышал Парфитт.
Он обернулся и, вскинув голову, увидел Ричарда Шанти, Ледяного Рика. Парфитт кивнул; это единственное, что он мог сделать.
— Ну, тогда ты подарил нам несколько лишних минут, — сказал Шанти и добавил: — Пойдем, надо доделать дело.
Парфитт жестом показал на приближающихся быков.
— А как же они?
— О, они знают, куда им идти.
Когда все быки были выпущены на свободу, Шанти повел Парфитта к молочному стаду. Достаточно было сдвинуть всего один засов, чтобы освободить всех коров. Парфитт так ни разу и не обернулся, чтобы посмотреть, что делают быки. До сих пор они шли следом за Шанти, будто он был у них главарем. Когда быки увидели выбежавших из загонов коров, они поначалу напряглись. И уже в следующее мгновение смешались с молочным стадом; Избранные судорожно соприкасались телами, вздыхали громче обычного. Парфитт увидел, как СИНИЙ-792 устремился к БЕЛОЙ-047 и ее теленку, который снова был допущен к матери после того, как не стало электричества. Парфитт еще ни разу не видел, как целуются Избранные. От этого зрелища его душа затрепетала. Он зажал рукой рот.
— Сейчас не время для этого, сынок, — сказал Шанти. — Нам еще нужно открыть ворота в поля. Мы должны освободить всех.
Парфитт кивнул, не в силах вымолвить ни слова.
Шанти подошел к перегородке загона и постучал по ней кончиками пальцев. Ритмичный стук Шанти перемежался шипением и вздохами. Избранные замолкли и прислушались. Парфитт не мог поверить, что такое возможное. Шанти говорил с ними, и они его слушали. Когда стук прекратился, Шанти побежал, направляясь к задней части территории завода. Парфитт старался не отставать от него, а за ними мчалось стадо.
Когда они достигли последнего здания, скотобойни, Шанти поднял руку. И все остановились как по команде. Он осторожно выглянул из-за угла. Там, во дворе, шли в атаку на две горстки оборванцев две орды вооруженных людей. Шанти видел, как они окружили сторонников Коллинза, чтобы нападать со всех сторон. До сих пор люди Коллинза сопротивлялись рабочим и бойцам в черном так же эффективно, как и раньше, практически не получая ран. Шанти все еще надеялся, что удастся изменить неравенство в силах, прежде чем Коллинз и его люди исчерпают запасы энергии света.
Но ему со стадом никак нельзя было незаметно пробежать от скотобойни в поля. Если бы даже он побежал один, его все равно заметили бы.
Шанти прислонился к стене.
— И что теперь? — спросил Парфитт.
Шанти покачал головой.
— Не знаю, — ответил он. — Может, рискнем, и один из нас побежит к полям, чтобы открыть там ворота. Или открыто поведем стадо, чтобы отвлечь нападающих… — Но, даже говоря об этом, он знал, что не сделает этого. Стадо было безоружным, да и не могли держать оружие эти четырехпалые животные. Он бы никогда не подверг риску ни одного их них. Оставалось надеяться только на Божественное вмешательство, но Шанти знал, что Бог, который создал Эбирн, не слишком-то этого жаждет. Хотя, возможно, существовал некий высший Бог, благожелательный и милосердный, который хотел мира так же, как он, Шанти, и Коллинз.
Он снова оглядел двор, пытаясь придумать другой способ достичь поля. И как раз в этот момент упал первый из сторонников Коллинза. Сквозь брешь в толпе Шанти видел, как крюк для подвешивания мяса взлетел вверх и тут же опустился, зацепив павшего воина света за шею и плечо. Шанти расслышал торжествующие крики скотников, которые воспрянули после неудач в схватке. Веревка, к которой был привязан крюк, резко натянулась, и тело заскользило в гущу толпы. В послеполуденном солнце сверкнули лезвия ножей, сначала серо-золотистые, потом кроваво-красные.
Шанти закрыл глаза и приготовился бежать.
С полей прямо на них нетвердым шагом двигалась фигура женщины. Она была в красной одежде, хотя цвет было трудно различить, столько грязи и пыли налипло на платье. Женщина выглядела изможденной и бледной, и он вспомнил ее, но совсем не такой. За ней, медленно и смущенно, тянулись с полей Избранные.
Все до одного.
Благослови тебя Господь, проповедница Мэри Симонсон, подумал Шанти.
Он повернулся и начал стучать пальцами по стене скотобойни. Потом кивнул и что-то прошипел быкам и коровам, стоявшим рядом, и те присоединились к нему. Тысячи пальцев застучали одновременно, передавая послание, которое Шанти хотел донести до каждого стада. Тысячи глоток выдохнули кодовые
