вражда старинная. Наноси удар!
– Э-эх!.. – воскликнул Мсра-Мелик. – Я слабый разгон взял и размахнулся не изо всей силы-мочи.
На этот раз Мсра-Мелик до Диарбакира доскакал, поворотил коня, разогнался, налетел и ударил – трах!..
От взмаха его палицы земля потряслась и в семи местах треснула. Заклубилась пыль и занавесила небесный свод. Ночью не было видно луны, а днем – солнца. Два дня и две ночи закрывали Давида облака пыли.
– Прахом ты был, Давид, и в прах возвратился, – сказал Мсра-Мелик. – Вот только жаль, что мы его растили и кормили зря: сумасшедший он, пришлось его убить.
Но тут из пыльной мглы донесся голос Давида:
– Нет, Мелик, я еще жив! Наноси последний удар!
Осатанел Мсра-Мелик.
– Э-эххх!.. – воскликнул он. – Опять я слабый разгон взял и размахнулся не изо всей силы-мочи. Сейчас ты увидишь, Давид!..
Доскакал Мсра-Мелик до Мсыра, поворотил коня, взмахнул трехсотпудовой палицей, вот уж он мчится, мчится, мчится, примчался, ударил – тррраххх!
Гул удара слышен был на протяжении сорокадневного пути, земля потряслась, поле растрескалось в сорока местах. «Это – землетрясение!» – подумали мсырцы. Облака пыли клубились до самого небосвода, затуманили его, занавесили. Три дня и три ночи не было видно ни солнца, ни луны. Три дня и три ночи закрывала Давида пыльная тьма.
– Прахом ты был, Давид, и в прах возвратился, – сказал Мсра-Мелик. – Вот только жаль, что мы его кормили, растили зря: непокорная он голова, вот и пришлось мне палицу в ход пустить и прикончить его.
Но тут из-за густых облаков пыли донесся голос Давида:
– Нет, Мелик, я еще жив! Теперь мой черед. Эй, берегись!!! Рассеялась пыльная тьма.
Смотрит Мсра-Мелик – Давид на Коньке Джалали, точно крепость, высится средь Леранского поля.
У Мсра-Мелика лицо пожелтело от страха, губы задрожали, ноги подкашивались.
Исмил-хатун на коленях подползла к Давиду.
– Давид! Мелик – твой брат! Не будь братоубийцей! – сказала она.
– Исмил-хатун! – молвил Давид. – Когда Мелик наносил удары, почему же ты не сказала: «Мелик! Давид – твой брат!».. А теперь, когда пришел мой черед, Мелик стал мне братом? Нет, на небе есть Бог, а на земле – закон. Три удара нанес мне Мелик, три удара нанесу ему я.
Но тут взмолился сам Мсра-Мелик:
– Давид, прошу тебя, отпусти меня на семь часов! Я полежу у себя в шатре, отдохну, а потом ты нанесешь мне удар.
– Ступай! – молвил Давид.
Мсра-Мелик пошел к себе в шатер, залез в яму, вырытую для Давида, навалил на себя сорок буйволовых шкур, сорок жерновов, все свои доспехи, всю свою постель и крикнул из ямы:
– Давид! Теперь твой черед. Бей! Приблизился Давид, оглядел яму, сказал:
– Как видно, наши предки не зря говорили: «Не рой яму другому, сам в нее попадешь».
Давид разгадал коварство Мсра-Мелика, но это не остановило его. Он произнес: «Хлеб, вино, всемогущий Господь!..» – сел на Джалали, погнал его на Цовасар, выхватил из ножен меч-молнию, поворотил коня, взял разгон, налетел, вот-вот ударит… Но тут наперерез Давиду выбежала Исмил-хатун, грудь свою обнажила.
– Давид! – сказала она. – Я вскормила тебя сладким своим молоком, подари мне за это свой первый удар!
Давид меч опустил, поцеловал клинок, приложил меч ко лбу и сказал:
– Матушка! Ты вскормила меня сладким своим молоком, не дала Мсра-Мелику меня в Мсыре убить, когда я был еще мал… Я дарю тебе первый удар!
Снова Давид погнал коня, доскакал до Цовасара, поворотил коня, взял разгон и, взмахнув мечом-молнией, налетел, чтоб ударить… Но тут сестра Мсра- Мелика выбежала наперерез Давиду.
– Давид! – сказала она. – Когда ты был маленьким, я тебя нянчила, играла с тобой, – подари мне этот удар!
Давид опустил меч, поцеловал клинок, приложил меч ко лбу и сказал:
– Сестрица! Я дарю тебе этот удар. Остался один, и теперь один Бог властен помочь мне!..
Снова Давид погнал коня к Цовасару, поворотил его, разогнался, и вот он уже, сверкая среди туч мечом-молнией, мчится, мчится, мчится…
Исмил-хатун девушкам своим велела:
– Играйте на бамбирах, бейте в бубны, берите платки, пляшите, платками машите, пляшите веселей, чтоб Давид загляделся на вас: он молодой, холостой, уставится на вас, ударит слабо и Мелика не убьет.
Девушки заиграли на бамбирах, стали бить в бубны, стали плясать, весело плясали…
«Это они для меня, – смекнул Давид, – чтобы я загляделся и слабо ударил…» Так подумал Давид и воззвал:
Хлеб, вино, всемогущий Господь!
Богородица-на-горе!
На плече моем Ратный крест!
Воззвал и ударил. Все сорок жерновов расколол, все сорок буйволовых шкур разрубил, рассек Мсра-Мелика от головы и до ног, и меч-молния на семь аршин врос в землю, дошел до черных вод.
Мсра-Мелик крикнул из ямы:
– Давид! Я здесь! Наноси второй удар!
– Нет, – отвечал Давид, – честный воин бьет один раз. Я знаю, что ты здесь! А ну, сделай милость, встряхнись, а мы поглядим: здесь ты или уже там!
Встряхнулся Мсра-Мелик.
И развалился на две части.
Околел Мсра-Мелик.
Открыли яму и вытащили оттуда обе половины мертвого тела.
– Исмил-хатун! – молвил Давид. – Мелик наполовину сын моего отца, а наполовину твой сын. Половину его я похороню в Сасуне, а другую половину ты увезешь и
