Зачарованные тайной

Калифорнии. И вот, по совету одного чудака итальянца, ставшего бхикху (буддистским монахом), они продают свой дом со всем его содержимым и отправляются с этими деньгами в Бирму[114], где их ожидает итальянец-буддист. По его рекомендации миссис С. должна стать учительницей в народной школе для девушек-буддисток, а мистер С. — бхикху. Таков был намеченный план.

Итак, супруги приплывают в Бирму и высаживаются на берег, где их, конечно же никто не ждет: итальянец уехал в неизвестном направлении. Никто не слышал об открытии новой школы. Не может быть и речи о том, чтобы мистер С. стал монахом. Он не может оставить жену без средств и к тому же, согласно обычаю, нельзя сделаться бхикху без дайяка, то есть человека, который обязуется обеспечивать новоявленного монаха всем необходимым. Недавно прибывший в страну мистер С. вряд ли мог найти здесь благодетеля, который согласился бы о нем позаботиться.

Короче говоря, супруги, постепенно израсходовав привезенные с собой небольшие средства, с большим трудом оплатили обратный проезд на борту грузового судна и в конце концов оказались в Калифорнии без гроша за душой. Я узнала эти подробности от самой миссис С. после ее возвращения в Америку; она рассказала мне о своих злоключениях. По-видимому, итальянский монах не извлек финансовой выгоды из этого обмана. Можно быть странным и честным человеком одновременно. Сумасбродство экстравагантного итальянца внушило ему мысль о пешем походе из Иерусалима в Рим, который должны были совершить десять бхикху «с львиными сердцами» (sic), а ему, разумеется, предстояло возглавить это шествие. Их появление в Риме должно было вызвать крах власти папы. Итальянец начал воплощать свой замысел в жизнь, но отважным бхикху вскоре надоел столь утомительный вид спорта — путникам приходилось кормиться подачками и каждый день просить милостыню. Они сбежали от своего предводителя один за другим. Он совершил марш-бросок в одиночку, но в этом уже не было ничего удивительного. Разве я не прошла пешком из Китая в Индию, и сколько еще исследователей странствовали по необъятным просторам!

После этого итальянский бхикху, явно движимый страстью к путешествиям, несколько раз обошел Азию и Европу, а затем сумел обзавестись несколькими учениками на юге Франции.

Бедная женщина, ютившаяся под лестницей и общавшаяся с воображаемым невидимым духовным учителем, принадлежала к многочисленному племени одержимых, которые с незапамятных времен до наших дней восторгаются или приходят в ужас во время своих тайных бесед с неземными собеседниками.

Некая мать семейства написала мне из Америки[115]:

«Примерно два года тому назад я познакомилась с индусом-биологом, выпускником одного индийского университета, и с его помощью установила заочную связь с его гуру. Мне его представили как свами Шри Чидамбар[116].

Свами сообщил мне, что я принадлежала ему в прошлой жизни, и наша бурная переписка стала очень сердечной. Кроме того, свами вел со мной беседы на расстоянии, которые я слышала мысленно, и временами они продолжались всю ночь. Эти контакты развивали мои природные способности яснослышания и ясновидения, так что я могла, закрыв глаза, видеть сцены из своих прошлых жизней, мелькавшие, как кадры в кино.

В начале 1951 года свами перестал мне писать. В течение этого года я жила в астрале, в ментальном обществе нескольких очень умных людей. Я как будто узнала среди них свами и его собственного учителя, умершего очень давно. Мне подумалось, что они пришли убедиться в моих достижениях в области духовной жизни. Однако эти продолжительные ночные визиты лишили меня сна, я обессилела и попросила незримых гостей прекратить со мной отношения. Но все было тщетно, они отказывались меня покидать, и мне даже стало казаться, что они поселились в моем теле (sic)».

Одержимая женщина обращалась ко многим оккультистам, вопрошая, что за сущности не дают ей покоя, но не получила никакого ответа, за исключением одного: в нем говорилось, что тот, кого она принимала за свами, это другой человек, игравший его роль.

В конце концов «своими собственными средствами» (в письме не содержится объяснений относительно этих средств) дама разгадала загадку.

«Один из моих ночных гостей — епископ Джеймс Веджевуд из католической либеральной[117] церкви, скончавшийся за несколько месяцев до того, как ко мне зачастили эти назойливые посетители. Я была поистине влюблена в портрет священника и окружала его сильными волнами любви и симпатии. Я прочла все книги епископа и собирала о нем сведения у всех, кто его знал.

Веджевуд был выдающимся учеником учителя Ракоци (граф Сен-Жермен в оккультной иерархии). Он основал в Европе, Австралии и южноафриканских государствах ряд масонских оккультных центров и церквей. Этот лектор, писатель и органист был духовно развитым человеком и ясновидящим, но на протяжении долгих лет его деятельность тормозилась постоянным употреблением наркотиков. Эта дурная привычка не позволила священнику после смерти достичь высокого плана бытия и будет удерживать его возле земли до тех пор, пока наркотики не перестанут воздействовать на астральную часть его личности.

Преклонение перед его портретом, чтение его книг, а также ежедневное обращение к религии, основанной им вместе с епископом Ледбиттером[118]*, привлекли ко мне страдающую душу Веджевуда; видя, что свами и его спутник привязались ко мне, он присоединился к ним.

Сопровождающая Веджевуда сущность выдает себя за графа де Сен-Жермена, который присматривает за своим учеником в период его выздоровления и оберегает его от приставаний свами — епископ необычайно красив[119], — Сен-Жермен также находится здесь, чтобы поддерживать меня во время испытательного срока, а затем, возможно, взять меня в ученицы, чего я давно желаю».

Проходит время, и у одержимой женщины возникают сомнения по поводу подлинной личности пришельцев. А что, если те, кто общается с ней по ночам, вовсе не Веджевуд и Сен-Жермен, а посланцы свами и его гуру, которых она начинает подозревать в том, что они являются «черными магами». Несчастная полагает, что свами забирает ее жизненную силу.

«Он не дает мне спать, — пишет она, — опасаясь, что ему не удастся питаться моей энергией, если мой астральный двойник будет выходить из тела во время сна. Поэтому мои ночи проходят в страшной борьбе».

Все советы, которые я давала этой странной особе, оказались бесполезными. Она упорно отказывалась признать, что терзавшая ее фантасмагория являлась плодом ее воображения и что она должна перестать поклоняться портретам и вести ночные беседы с гостями — любителями «жизненной силы». Я посоветовала даме не поддаваться влиянию черной магии и прочесть какие-нибудь научные труды, где она могла бы найти объяснение происходящим с ней феноменам. Все тщетно: бедняжка продолжала верить в реальное существование своих докучливых гостей, вместе с тем желая, чтобы ее от них избавили.

Вот еще один совсем недавний случай. Я получила такое письмо:

«В прошлом году я познакомился с одним человеком, называвшим себя 'посвященным' и утверждавшим, что он жил в Тибете в некоем монастыре. Он произвел на меня большое впечатление, я проникся к нему полным доверием, в чем мне затем пришлось раскаяться.

Как-то раз этот человек подарил мне какой-то предмет, якобы связанный с 'инициацией'. По его словам, речь идет о 'Древе Жизни, задуманном в соответствии с учением Конфуция'. Оно изготовлено из священной смоковницы и украшено фигурками бескрылых драконов, сделанными из какого-то металла, похожего на бронзу, причем у самого крупного из них — рог в середине лба. Его имя[120] — 'Омитофу», цветок лотоса (sic); он получил двойное, буддистское и ламаистское, посвящение, и негативное влияние было ослаблено. Дерево было изготовлено триста—четыреста лет тому назад и подарено некоему индусу; впоследствии у него было еще трое владельцев, мне же предстояло стать четвертым, и последним».

Под влиянием человека, к которому владелец «Древа Жизни» проникся доверием, он начинает общаться с людьми, ведущими разговоры лишь о магии, чарах да колдовстве. А вскоре узнает из анонимных